Вылетали мы затемно, пока лед не успел растаять, и места для взлета у Абеля было предостаточно.

Спустились с корабля — я, затаив дыхание, все ждала, когда же лед под нами проломится и мы ухнем в воду. Конечно, нас тут же подхватит какое-нибудь течение, унесет далеко от пролома, мы не сможем выбраться, задохнемся и умрем… Страшно мне было очень.

Страхам моим не суждено было сбыться. К счастью.

Лед не затрещал даже под огромным, тяжеленным драконом, после превращения растопившим своим огнем парочку неглубоких лужиц поблизости. Все прошло на удивление мирно.

Взлетали мы в полной тишине.

Море молчало. Матросы тоже.

Как ни странно, я не визжала, просто вцепилась в дракона, уже не жмурясь, следя за взлетом широко открытыми глазами. Сердце колотилось как безумное, и на один взмах крыльев ужаса приходилось шесть ошалевших ударов.

Под нами расстилалась морская гладь, сейчас замороженная и безмолвная, едва различимая в густых предрассветных сумерках. Небо казалось тяжелым и близким, бескрайность зимы подавляла, и лишь робкий рыжий росчерк, тлеющий на горизонте, вносил в эту тягостную картину холодной безнадежности немного цвета и тепла.

Чем выше поднималось солнце, чем ярче разгорался рассвет, тем слабее становился мой страх. На его место приходило тихое недоверчивое восхищение.

Да, защита Абеля все так же пропускала ветер, я мерзла, мне было неудобно, но это все вдруг стало очень незначительным. Солнце отражалось в прозрачной ледяной глади, плавило холод, оживляло море, играло красками, искрилось и сияло.

Я встретила рассвет в небе, и весь мир был у моих ног.

У моих онемевших, замерзших ног.

— Апчхи!

Первые предпосылки серьезных проблем настигли меня в небе, над какими-то снежными горами, растянувшимися под нами цепочкой острых вершин, я перестала мерзнуть молча. Я заявила о своем недовольстве вслух…

Абель вздрогнул подо мной, неловко обернулся, желая посмотреть, что не так, но потерял равновесие и чуть не скинул нас со спины. И тут же передумал любопытствовать.

Еще часа два мы летели спокойно: я больше не чихала и, за неимением платка, тихонечко наматывала сопли на рукав, Раданэш остановившимся взглядом уставился на горизонт. Под нами проплывал вечно заснеженный, мертвый лес.

Снижаться Абель стал, когда мы отлетели достаточно далеко от границы леса, глубоко забравшись на заснеженное поле. Подняв небольшой снежный вихрь, ужас приземлился у огромной снежной кочки и распластал крылья, дожидаясь, пока мы с него сползем.

Рассиживаться я не стала, опасаясь, что ужасу надоест ждать и он снова превратится, и познакомлюсь я с климатом Талого удела ближе, чем хотелось бы. О том, что в прошлый раз Абель меня поймал, а значит, и в этот сможет, я как-то не подумала.

Стоило нам только спуститься, как дракон исчез, а из огненного шара, предвкушающе потирая руки, выступил Абель:

— Что ж, приступим. Вашество, доставайте кристалл.

— А разве мы не должны сначала дракона найти? Я, конечно, не знаю всех тонкостей пробуждения, но…

— Веда, мое рассудительное сокровище, посмотри направо, — мягко попросил ужас, и я безропотно подчинилась. Вот только справа была лишь монструозная кочка, размерами готовая посоперничать со скромным пригорком, и все. Никаких драконов там не наблюдалось.

— И что я должна там увидеть? — спросила робко. Мало ли что, это же материк, неизведанная земля. Неизвестно какие тут чудеса творятся, может, я чего-то не вижу…

— Не буду тебя мучить, — сжалился Абель, заметив мою нервозную неуверенность. Кочка загорелась. Стоило ужасу на нее посмотреть, как по снегу побежали языки пламени, вырывая из морозного плена каменную фигуру. Это был дракон, но какой-то странный, совсем не похожий на Абеля. Он был длиннее и тоньше, и морда у него была уже, и наростов меньше, и на голове, где у моего дракона имелись костяные наслоения, у этого торчали самые настоящие рога. Небольшие, довольно симпатичные, но рога.