Рудольф не сдержал короткого истеричного смешка. Евгения грезила о кронпринце — вот и сбудется ее мечта. Только вряд ли она придет в восторг от Огюста Иландрийского. Во-первых, он ему всего пятнадцать. Во-вторых, мало найдется недугов, которые бы не терзали несчастного принца.

— Сами понимаете, мы не можем допустить, чтобы соседний трон достался плоду дичайшего мезальянса. Иландрия необходима нам в качестве союзника и торгового партнера, у власти должны стоять наши люди.

— Не беспокойтесь, ваше величество, Евгения произведет на свет здорового наследника, ну а позабочусь, чтобы его окружали достойные люди.

— Рад, что вы читаете мои мысли, Рудольф! Полагаю, мы можем организовать помолвку прямо сейчас, ну а свадьбу… В особых случаях сочетаться браком разрешают с шестнадцати лет, осталось подождать меньше года. Заодно приглядитесь к Совету пяти. Возможно, кого-то придется убрать.

Рудольф мысленно вздохнул. Покой ему только снился! Новое поручение оказалось не менее опасным, чем прежнее.

— Я проявлю максимальную осторожность, ваше величество. Каким образом мне переправлять полученные сведения?

— Через первого секретаря нашего посольства. Смело обращайтесь к нему по любой надобности.

Король повертел перстень на пальце.

— Было еще что-то… Ах да! — Лицо его просияло. — Новые обстоятельства накладывают на вас обязательства. Я не тороплю вас с выбором, не предлагаю конкретных кандидатур, но хотел бы, чтобы род Алексаи не прервался. К тому же по негласной традиции послы — сплошь женатые люди. Ну, чтобы не давать почву для скандалов. Так что очень надеюсь, что до своего отъезда в Иландрию вы представите двору будущую графиню фон Алексаи.

Рудольф заскрежетал зубами и через силу заставил себя произнести:

— Постараюсь оправдать ваши ожидания.

Задница Лая, он не собирался жениться! Но если с матерью можно притвориться глухим, то с королем не поспоришь, особенно после столь щедрого подарка в виде грядущего родства с двумя королевскими родами сразу.

6. Глава 6

Дисгармоничные звуки клавесина, терзаемого Франческой, ударами молота отзывались в голове и грозили перерасти в мигрень. Однако Рудольф, как положено воспитанному человеку его происхождения, сдержанно улыбался, поощряя музыкальные опыты старшей дочери Гидемина. Раскрасневшаяся то ли от наигранного, то ли натурального смущения, она то и дело посматривала на него, будто испрашивала одобрения: ну как, я хороша?

Младшая сестра, Лотта, вертелась тут же, переворачивала Франческе ноты и ждала момента, чтобы продемонстрировать свои таланты. Кажется, она поет — Рудольф слушал Гидемина в пол-уха и упустил этот момент. Для него вообще стало неприятным открытием, что рюмочка шерри тет-а-тет переросла в самый настоящий семейный ужин с последующим бесплатным представлением.

— Как она прекрасна!

Амалия фон Эрде смахнула материнскую слезу и с нескрываемой гордостью посмотрела на дочь. Рудольф придерживался иного мнения, но кивнул.

Глядя на Франческу, хотелось спать. Посредственность во всем, начиная от внешности, заканчивая талантами. Вытянутое лицо, светлые глаза с бесцветными ресницами, отчего казалось, будто их вовсе нет. Выщипанные тонкие бровки, гладко зачесанные на макушку и собранные в тугой пучок белые волосы. Не яркие, слегка уходящие в синеву, а, наоборот, с серым, грязноватым отливом. Рудольф догадывался, букли по бокам накладные. Нелепая прическа! А эти многочисленные банты… Складывалось впечатление, будто Франческа вообразила себя новогодним подарком.

Не замечая расфокусированного взгляда собеседника, Амалия восторженно продолжила: