Галльские лучники удачно отстреляли по подвешенным на деревьях огневым фугасам, из-за чего многочисленные очаги пролившихся сверху возгораний внизу быстро начали соединяться в один. Что было страшнее всего – холодная мартовская грязь совсем не мешала страшному красно-синему огню. Лужи лишь пузырились и шипели под его жаркими языками. Но каратели не желали умирать. Они бросились вправо и влево от горящей дороги.

Слева, в низинке, им пришлось долго и с потерями продираться через постоянно падавшие кондовые деревья. А вот справа ситуация быстро изменилась. На очистившемся взгорке поднялся «лес копий». Несмотря на то, что две трети его составляли просто острозаточенные колья, сходу преодолеть такое препятствие было проблематично. К тому же центровые копейщики, с круглыми от ужаса глазами, хаотично пихались вполне боевым оружием. А из-за их спин деловито работали меткие стрелки. Но сзади карателей вовсю разгоралось нешуточное пламя.

– Вперё-о-о-од!!! – заорал предводитель конницы. Это было, конечно, совсем не то, к чему он привык. Одно дело бить и хватать практически безоружных, и совсем другое – броситься грудью на ожидающего многочисленного врага. Впрочем, испуганные глаза бывших рабов подстегнули привычным азартом. Бронированные воины вломились прямо в стену деревянных жал, жертвуя конями. А затем начали прыгать прямо на головы паникующих центровых копейщиков.

Впрочем, галльская подстраховка не дремала. Замолотили точные и безжалостные секиры. Пластинчатые доспехи карателей они, конечно, не пробивали, но и инерции от ударов оказывалось достаточно. Благородный Торин быстро смекнул, чем можно заткнуть наметившийся прорыв. Он погнал к месту схватки бывших рабов и галлов, стоявших слева, на чьём участке противника ещё не было. Да и сам не оплошал. В самый напряжённый момент верхом подскочил к уже почти прорванному участку с резервным огневым фугасом. Увидел знакомого стрелка:

– Мердок!!! Горящей стрелой в бочонок!

И зашвырнул фугас через головы дерущихся. Галл не подвёл и влепил заряд ещё в полёте. Почти сразу клубок спирто-скипидарного пламени накрыл и сбившихся в клин карателей, и часть засадников. А затем разбавленная смолой огнесмесь потекла по склону, опаляя всё большее число нападавших. Всех горящих, и своих, и чужих, подбежавшие копейщики столкнули вниз, закрывая прорыв. Уцелевшие каратели непроизвольно начали смещаться вправо, в сторону Кангарда. Они уже не пытались бросаться на «лес копий».

В итоге всё быстро превратилось в бег наперегонки. Враг пытался успеть обежать рукотворное препятствие, а бросившие было свои участки засадники, умчавшие на устранение прорыва, дружно ломились обратно, едва успевая поднимать колья и копья. Так продолжалось на протяжении почти трети мили. Пока второй вознесшийся над бруствером огнемёт не поставил жирную линию финиша. Сэр Волк, более опытный в обращении с новым оружием, распылил огнесмесь тремя последовательными волнами. Начиная с максимальной дальности в 20 футов, затем на 15 и 10. Всё, кто вломился в зону сплошного горения, закончили жизни быстро, но мучительно. А остальные, объятые уже паническим ужасом, предпочли сдаться.

Как вскоре выяснилось, и в низине из засады никто не ушёл. Оставленных там четырёх десяток бывших рабов и десяти галльских всадников оказалось недостаточно. Но очень вовремя подоспели ещё девять лёгких конников во главе со Спартаком. Отчаянный гасконец не только вовремя передал сигнал о выступлении и грамотно воспользовался предоставленными лошадьми, но и собрал по дороге наблюдателей ещё двух «гнёзд». А прибыв, по собственной инициативе возглавил бой. Причём так, что слушались его даже вольные галлы.