Я очень боюсь не успеть что-то ему сказать, чему-то научить.

Поток неспешных мыслей обрывает стук в большие входные двери, вслед за которыми одна из створок отворяется – и на пороге появляется капитан замковой охраны. Он из людей Тьёрда – и я довольно хорошо его знаю: суровый халларн с кривым шрамом через все лицо, который он получил при обороне моего замка. Его внезапное вторжение – очень плохой признак, так как по мелочам меня либо не беспокоят, либо посылают гонцом одного из замковых служек.

Поворачиваюсь к гостю, краем глаза отмечая, что шум разбудил Кела – сын сонно жмурится, пытаясь понять, что происходит. Волкодавы вокруг него уже стоят на лапах – не рычат, но явно готовы вступиться за своего маленького хозяина, если это потребуется.

— Госпожа! – голос халларна сбивается тяжелым дыханием – он быстро бежал. – У ворот человек. Он просит пустить его в замок.

В столь поздний час да по такой погоде?

— Что за человек?

— Он назвался Кел’иссом, заклинателем Костей.

— Назвался? – меня чуть ли не силой выдирает из кресла.

С того дня, когда Тьёрд летал на место гибели заклинателя, прошло… больше двух недель. Я и думать забыла о том кошмаре своего мужа, а когда он вернулся, то выглядел скорее озадаченным – вроде бы действительно должен был слетать, а по итогу ничего не узнал и толком не сделал.

Неужели?!

Тогда почему капитан так напряжен?

— Что-то не так? – спрашиваю, ожидая в ответ любую беду.

— Я не узнаю его, госпожа. Поверьте, господина Кел’исса в лицо видел много раз, и уж… Могу я просить вас подняться на стену и самолично решить – пускать его в замок или нет.

Я уже несусь у длинной вешалке с теплыми накидками. Обуваюсь и выскакиваю в темноту. Лишь перед выходом прошу Кела подняться в свою комнату.

На улице ледяной дождь, ветер. Лицо сразу обдает промозглой влагой, чуть было не поскальзываюсь в подтаявшей грязи, но халларн аккуратно поддерживает под локоть и тут же отстраняется.

Мы поднимаемся на стену, здесь уже толпится чуть ли не весь гарнизон – с оружием, масляными фонарями. Но я не смотрю по сторонам, передо мной расступаются, склоняют головы, а все мое внимание устремлено туда, за стену, в полумрак, едва-едва подсвечиваемый светом фонарей.

И там стоит человек – пародия на человека, точно огородное пугало, на которое нерадивые хозяева набросили самое потрёпанное и драное одеяние, какое только нашли в загашнике своего дома.

— Привет, Дэми, - это не голос – это хриплый стон умирающего животного, - вижу, ты в добром здравии. Жаль Тьёрд не видит, какой красавицей ты стала.

Игнорирую его последнюю фразу - Кел’исс ничего не может знать о воскрешении Тьёрда.

Но это не голос заклинателя, и не его лицо – вместо лица у этого… человека – восковая маска, кажется, даже губы на ней не двигаются. Живой мертвец, поднявшийся из могилы. Больше всего ночной гость напоминает мне тех самых одержимых, которые чуть не превратили Красный шип в руины.

— Опустите ему фонарь, - отдаю приказ дозорным.

Пятно света, покачиваясь на веревке, приближается к человеку за стеной – и тот сам протягивает руку, берет фонарь и подносит его к своему лицу.

На этом лице живут только глаза – пронзительные, пытливые и, несмотря на переполняющую их боль, насмешливые.

Я помню эти глаза. Очень хорошо помню.

«Ты возвращаешься домой. У тебя есть кое перед кем долг…»

Так он говорил в нашу последнюю встречу?

— Как сын, Дэми? Радует мать? – его губы все же немного размыкаются.

— Впустите его, - говорю тихо-тихо, так как в горле пересохло, а внутри все клокочет. Не знаю, от чего больше – от страха или от шока. Скорее, от всего разом. И я даже не поручусь за правильность принятого решения. Как такое вообще возможно? Я же видела тот взрыв, видела обрушение горы. Там нельзя было выжить.