. Девы, особенно бывшие, порой так суетливы! Совсем как мужчины.

Эмис кинула на Бэйр взгляд, заметный даже в густом пару. Как и Авиенда, Эмис, прежде чем стать Хранительницей, принадлежала к Фар Дарайз Май.

Как казалось Эгвейн, она еще не встречала айильца, который не относился бы нервно к джи’и’тох. Но такое! Похоже, все айильцы с приветом.

Сама Бэйр, похоже, совершенно выбросила из головы случившееся с Авиендой и продолжила.

– В Трехкратной Земле Потерянных ныне много больше обычного. Столько я и не припомню, – заявила она всем в палатке. Потерянными айильцы называли Лудильщиков, Туата’ан.

– Они бегут от бед, которые гонят их за Драконову Стену. – В голосе Мелэйн ясно слышалось презрение.

– Я слышала, – медленно промолвила Эмис, – что кое-кто из убежавших после откровения прибился к Потерянным. Они попросили принять их.

Повисло долгое молчание. Теперь все они знали, что у них с Туата’ан одни предки, что их пути разошлись еще до того, как айильцы пересекли Хребет Мира и явились в Пустыню, но это знание только углубило неприязнь.

– Он несет перемены, – хрипло прошептала скрытая клубами пара Мелэйн.

– Мне казалось, вы примирились с переменами, которые он несет, – сказала Эгвейн с искренним сочувствием в голосе. Должно быть, тяжело осознавать, что вся твоя жизнь перевернулась в один миг. Девушка готова была услышать распоряжение прекратить болтать, но ей не велели попридержать язык.

– Примирились. – Бэйр будто пробовала слово на вкус. – Вернее сказать, мы вытерпим перемены, насколько сможем.

– Он преобразует все. – Голос Эмис звучал озабоченно. – Руидин... Потерянные... Откровение... Предано огласке то, что нельзя было разглашать...

Хранительницам – да, пожалуй, и всем айильцам – по-прежнему трудно было говорить на эту тему.

– Девы теснятся вокруг него, будто обязаны ему больше, чем своим кланам, – добавила Бэйр. – Впервые мужчину впустили под Кров Дев!

Эмис собралась что-то сказать, но промолчала. Что бы ей ни было известно о делах Фар Дарайз Май, бывшая Дева не поделилась все же своими знаниями с теми, кто никогда не принадлежал к Девам Копья.

– Вожди больше не прислушиваются к нашим словам, как раньше, – проворчала Мелэйн. – О, они спрашивают у нас советов, как всегда, они не круглые дураки. Но Бэил больше не говорит мне, что он сказал Ранду ал’Тору и что Ранд ал’Тор сказал ему. Говорит, я должна спросить у Ранда ал’Тора, а тот велит спрашивать у Бэила. С Кар’а’карном я ничего не могу поделать, но Бэил... Он всегда был упрямцем, просто до бешенства доводил, теперь же переступил все рамки... Иногда мне хочется палкой вбить его дурь обратно в башку.

Эмис с Бэйр хихикнули, словно над удачной шуткой. Или им просто хотелось рассмеяться, чтобы хоть на время забыть о переменах.

– С таким мужчиной остаются только три выхода, – сквозь смех промолвила Бэйр. – Держаться от него подальше, убить его или выйти за него замуж.

Мелэйн словно одеревенела, загорелое лицо покраснело. Эгвейн вдруг показалось, что золотоволосая Хранительница даст волю горячим, зло жалящим словам. И тут порыв кусачего холода возвестил о возвращении Авиенды – она принесла чеканный серебряный поднос, на котором красовались желтый глазурованный чайник, изящные чашечки из золотистого фарфора Морского Народа и каменный кувшинчик с медом.

Разливая чай, девушка дрожала, – выйдя из палатки, она не позаботилась что-нибудь на себя накинуть. Потом она торопливо раздала чашечки и обнесла Хранительниц медом. Разумеется, себе и Эгвейн Авиенда налила чаю, лишь дождавшись позволения Эмис.