Ранд пялился на Эгвейн, пока она изливала на него свою гневную тираду. Сколько раз девушка входила через занавес из бус, но никогда еще не была так разъярена. Потом до Ранда дошло. Еле уловимое покачивание головы, которым она невольно выдала, что именно Морейн стегнула его по спине Силой. Эгвейн изо всех сил старалась делать лишь то, что нужно, и делать как надо и как положено. Обучаясь у Хранительниц Мудрости, Эгвейн одевалась по-айильски; насколько он знал девушку, она вполне могла усвоить и айильские обычаи. Это очень на нее похоже. Но в то же время Эгвейн старалась во всем походить на настоящую Айз Седай, хотя была лишь одной из Принятых. Обычно Айз Седай крепко держали свой характер в узде, они никогда не выдавали того, что желали сохранить в тайне. Никогда – ни словом, ни жестом.

Илиена никогда не срывала на мне свое зло, когда сердилась на себя. Нагоняй она мне устраивала только потому, что... Ранд похолодел. Он в жизни не встречал женщины по имени Илиена. Но он сумел, пусть смутно, вызвать в памяти образ, откликнувшийся на это имя. Прелестное лицо, молочно-белая кожа, золотистые волосы, того же оттенка, что у Илэйн. Должно быть, это сумасшествие. Воспоминание о выдуманной женщине. Пожалуй, однажды он поймает себя на том, что беседует с несуществующими людьми.

Страстная речь Эгвейн оборвалась, сменившись озабоченным взглядом.

– С тобой все в порядке, Ранд? – Гнева в голосе девушки как не бывало. – Что-то не так? Сейчас я за Морейн сбегаю...

– Нет! – воскликнул он и тут же смягчил тон: – Ей не под силу Исцелить... – Даже Айз Седай не могут Исцелить безумие; ни одна из них не способна исцелить Ранда, избавить его от страданий. – Как дела у Илэйн? У нее все хорошо?

– С Илэйн все хорошо. – Несмотря на все сказанное Эгвейн, в ее голосе слышалось сочувствие. На большее Ранд и не надеялся. Сам он знал лишь, что Илэйн покинула Тир, остальное касается только Айз Седай, планы Илэйн – не его дело. Так ему не раз заявляла Эгвейн, а Морейн вторила ей. Три Хранительницы Мудрости, которые умели ходить по снам и у которых обучалась Эгвейн, были еще менее словоохотливы – у них свои причины не ладить с Рандом.

– Пожалуй, мне тоже лучше уйти, – продолжила Эгвейн, поправляя на плечах шаль, – ты устал. – Слегка нахмурясь, она спросила: – Ранд, что ты такое сказал? Ну, «зароют в Кэн Брэт»?

Он уже намеревался спросить, о чем, Света ради, говорит девушка, но вспомнил, как сам произнес эту фразу.

– Что-то такое я когда-то слышал, – соврал он. О значении этих слов Ранд имел столь же смутное представление, как и о том, откуда они взялись.

– Отдыхай, Ранд, – сказала девушка – по голосу будто лет на двадцать старше, а не двумя годами младше его. – Обещай мне, что обязательно отдохнешь. Тебе нужен отдых.

Ранд кивнул. Эгвейн посмотрела ему в глаза, словно выискивая правду, потом направилась к выходу.

Серебряный кубок с вином поднялся с ковра в воздух и подплыл к Ранду. Он торопливо схватил кубок за миг до того, как девушка оглянулась через плечо:

– Наверное, не стоило бы мне говорить. Илэйн не просила меня передавать тебе этого, но... Она сказала, что любит тебя. Может, ты уже знаешь, а если нет, то поразмысли об этом.

С этими словами девушка вышла; бусы со стуком сомкнулись за ней.

Спрыгнув со стола, Ранд отшвырнул кубок в сторону, вино расплескалось по плиткам пола. Взбешенный, Ранд повернулся к Джасину Натаэлю.

Потянувшись к саидин, Ранд направил Силу – сплел потоки Воздуха и сдернул Натаэля с подушек. Позолоченная арфа опрокинулась на выложенный темно-красными плитками пол, а сам Натаэль застыл в футе над полом, распяленный у стены, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.