– Предлагаю перейти на «ты», – наполнив стаканы, фамильярничает Эддингтон. – Тем более мы родственники.

– Не кровные, – поспешно уточняю я. Он чуточку улыбается.

– Да, я в курсе.

Затем мы погружаемся в молчаливую трапезу, в процессе которой я успеваю как следует рассмотреть его лицо, пройтись взглядом по мужественному кадыку, по шее с напряженными жилами и забраться в распахнутый воротник белой рубашки, откуда виднеются темные курчавые волоски. Ох, это так… волнующе. Интересно, какие они на ощупь?..

– Зачем ты приехала в Нью-Йорк?

Отвлекаюсь от созерцания прекрасного и, пойманная с поличным, набрасываюсь на свой обед.

– Мама настояла, – с набитым ртом отвечаю я.

– Почему?

– Сложно объяснить. – Я колеблюсь. Откровения не мой конек, как, впрочем, и ложь. – Душевный кризис.

– Душевный кризис? – вторит он мне с абсолютно неуместной ухмылкой.

Я ощетиниваюсь и взглядом спрашиваю: «Да, и что?»

– Ты еще слишком молода для душевного кризиса, – поясняет он посерьезнев.

– Возраст здесь ни при чем, – ворчу я, – и мне не пятнадцать.

– Знаю, восемнадцать.

Роберт напускает на себя беспристрастный вид, учтиво подыгрывая мне. Не стоит, мистер Эддингтон. Я знаю, что вы не воспринимаете меня всерьез.

– Ну и как тебе город, нравится?

Хм, он хочет увести разговор в другую сторону, но я не сомневаюсь, что наша беседа его ничуть не занимает. Наверное, жалеет, что пригласил меня, а не какую-нибудь куколку с ногами от ушей.

– Да, нравится. – Я перестаю есть. – Почему ты пригласил меня сюда?

Роберт хмыкает и, кажется, силится не расхохотаться. Что смешного?

– Почему я пригласил тебя сюда или почему я вообще пригласил тебя? – уточняет он, будто это меняет смысл.

– Вообще.

Ну же, колись!

Он пожимает плечами и, глядя мне в глаза, произносит:

– Просто так.

– Все в порядке, мистер Эддингтон?

Снова эта Майли. Надоедливая табуретка! Нервно комкаю салфетку.

– Да, – мрачно отрезает Роберт, убрав со стола руки.

– Желаете еще чего-нибудь?

Он смотрит на часы.

– Нет, нам пора.

Я сникаю, но вида не подаю. Роберт отодвигает край пиджака, достает из внутреннего кармана бумажник, выуживает кредитку и передает официантке.

Пока он расплачивается, я позволяю себе полюбоваться им еще самую малость.

По дороге в офис я прокручиваю в голове наш обед, а мой босс тем временем созванивается с коллегами и обсуждает слияния и прочую фигню, от которой у меня мозг пухнет.

Я так и не поняла, для чего он пригласил меня. Ничего существенного мы друг о друге не узнали, а покушать можно было бы и порознь. Откуда-то из глубины моей мечтательности высовывается малюсенькая надежда, но я быстро засовываю ее обратно и полагаюсь на здравый смысл. Я не нравлюсь ему, не нравлюсь! Он просто впервые попытался быть вежливым, а я нафантазировала лишнего. И какие могут быть объяснения, когда он сам сказал, что сделал это просто так? Просто так, ясно? Все гениальное просто.

Вернувшись в отдел кадров, я получила выговор за пятнадцатиминутное опоздание. Если бы эта вонючка мисс Смит знала, с кем я прогуливала!..

– Не расстраивайся, – успокаивает меня сидящая за компом Селест. Она тоже не знает. – Раз в две-три недели ее стародевические демоны выползают из спячки и напиваются чьей-нибудь крови.

– Раньше она казалась более приветливой, – задумчиво произношу я, допечатывая документ.

– Ага, ключевое слово «казалась». – Сэл показывает в воздухе воображаемые кавычки. – Многие здесь лишь кажутся хорошими, а в реале…

Я хмурюсь.

– Кто именно, если не секрет?

Она отмахивается.

– Эй, так нечестно!

– Отстань, Кэт! – в шутку возмущается секретарша, постукивая по клавишам.