Всю ночь лил дождь, а я совсем не выспалась. Так и не наябедничав тете, я решила окончательно разобраться в себе до понедельника. К утру эмоции поутихли, буря превратилась в штиль, и, в конце концов, Мемфис никуда не убежит.

Зеваю и смотрю на часы: половина одиннадцатого. В голове выстраивается привычный список: что надеть, в каком настроении выйти к родственникам, никому не мешать, и так далее. Не каникулы, а жесткий график.

Вот еще одна проблема, требующая решения, – не хочу гостить в чужом доме. Если уж мне суждено остаться, то нужно подыскать себе отдельное жилье. Отсюда вытекает следующий вопрос: как это сделать?

Выбираюсь из постели и ежусь от холода. Занавеска из бледно-лиловой органзы колышется от ветра, а по комнате гуляет влажный после дождя, насыщенный озоном воздух. Закрываю окно, прохожу мимо зеркала и ужасаюсь. Ну и видок!

От недосыпа глаза навыкате и темные круги, будто я вчера побывала в драке. Не хочу смотреть на это страшилище и понуро шлепаю в ванную.

После бодрящего душа я облачаюсь в светлые джинсы, белую трикотажную майку и синюю клетчатую рубашку, а из обуви выбираю простые кеды.

На голове, естественно, бардак. Я всегда просыпаюсь как пудель, наверное, из-за структуры волос, ну и еще потому, что люблю спать с хвостиком. На днях в ящике трюмо набрела на выпрямитель, но хрен знает, как он работает. Еще сожгу что-нибудь ненароком. Можно, конечно, повторно вымыть голову, но мне лень.

«Монте с ума бы сошел», – думаю я, выходя из спальни.

– Доброе утро, мисс Бэйли! – приветствует меня Анетт, когда я неторопливо спускаюсь по ступенькам.

– Доброе утро! – Мы обмениваемся взаимными улыбками, и служанка энергично сбегает вниз. Как ей удается передвигаться с такой скоростью, будучи толстенькой и не очень молодой, загадка.

Мне нравится Анетт, она всегда в хорошем настроении, чего нельзя сказать обо мне. Особенно с такой кривой от недосыпа рожей.

Преодолев расстояние между вторым и первым этажом, притормаживаю у гостиной, откуда доносится приглушенный голос тети. С кем она там? С дядей? Лучше бы с ним, поскольку мой нынешний облик не располагает к новым знакомствам.

Встав у наличника, я вся обращаюсь в слух, но из-за спины вдруг возникает Анетт и портит мне всю малину.

– Миссис Эддингтон! Прошу прощения, вас к телефону! – произносит она звонким сопрано, и голоса сменяются на размеренный стук каблуков.

Незамеченной мне теперь точно не остаться, поэтому я выглядываю из-за стены и показываюсь тете. Она вся сияет.

– Это с фабрики, – шепчет служанка. С фабрики?

– Спасибо, – благодарит ее Риз и обращается уже ко мне: – Доброе утро, милая!

– Доброе. – Тяну губы вверх и, сгорая от любопытства, заглядываю тете через плечо.

Мать вашу за ногу!

Если раньше конец света казался мне чем-то маловероятным, то сейчас он действительно наступил.

Уголки моего рта выравниваются, а ноги врастают в пол, потому как в центре комнаты на светлом велюровом диване в стиле восемнадцатого века восседает мой злейший враг и по совместительству шеф.

– Кэти, ты еще не виделась с Робертом?

Угу, как же!..

– Кажется, встречались, – низким глубоким тембром отвечает он за меня.

– Мельком, – добавляю я, не желая втягивать Риз в наши баталии.

– Прекрасно, тогда я отвечу на звонок, а после отвезу тебя позавтракать, хорошо?

– Хорошо, – взволнованная присутствием этого говнюка, бормочу я.

Тетя уходит, и мы остаемся вдвоем. Ну и что теперь делать? Я не хочу оставаться наедине с этим типом! Может, смыться под каким-нибудь предлогом? Не вариант. Он решит, что я струсила.