Это становилось серьезной проблемой.

– Мы могли бы попробовать снова, – сказала она однажды, когда пот и феромоны еще не рассеялись. – И ты даже не вспомнишь, отчего так мучился. Если захочешь, не вспомнишь, что вообще мучился.

Я с улыбкой отвернулся; грани ее лица внезапно показались мне грубыми и непривлекательными.

– Это уже который раз? Восьмой? Девятый?

– Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Лебедь. Настоящее счастье – огромный дар, и я могу его тебе дать, если позволишь.

– Ты не хочешь, чтобы я был счастлив, – любезно ответил я. – Ты хочешь меня наладить.

Она промычала что-то мне под кадык. Потом:

– Что?!

– Ты просто хочешь переделать меня во что-нибудь более… уживчивое.

Челси приподняла голову:

– Посмотри на меня.

Я обернулся. Она отключила хроматофоры на щеке, трепетавшая татуировка теперь переехала на ее плечо.

– Посмотри мне в глаза.

Я вглядывался в неровную кожу век, в сетку капилляров, вьющихся по склерам, и испытывал отстраненное недоумение от того, что подобные несовершенные, ветшающие органы все же способны временами меня зачаровывать.

– Так, – проговорила она. – Ты что имеешь в виду?

Я пожал плечами:

– Ты продолжаешь делать вид, что это симбиоз. Но мы оба знаем, что это конкуренция.

– Конкуренция?

– Ты пытаешься вынудить меня действовать по твоим правилам.

– Каким правилам?

– По которым хочешь строить наши отношения. Я не виню тебя, Челси, ни капельки. Мы пытаемся манипулировать друг другом с тех пор, как… Черт, это даже не в человеческой натуре, а в натуре млекопитающих.

– Просто не верится, – она покачала головой. Перед моими глазами закачались спутанные щупальца прядей. – На дворе середина XXI века, а ты втираешь мне очки про войну полов?

– Ну, да. Твои корректировки – новое слово в отношениях. Проникни внутрь и перепрограммируй партнера на максимальную покорность.

– Ты правда думаешь, что я пытаюсь тебя… выдрессировать? Вышколить, как щенка?

– Ты поступаешь естественным образом.

– Не могу поверить, что ты говоришь мне подобную чушь.

– Я думал, в наших отношениях ты ценишь честность.

– Каких отношениях? Послушать тебя, их вовсе нет. Просто… взаимное изнасилование или что-то вроде.

– В этом и смысл отношений.

– Вот только лапшу мне не надо вешать. – Она села на краю кровати, свесив ноги и спиной ко мне. – Я знаю, что я чувствую. Это единственное, в чем я уверена. Я всего лишь хотела сделать тебя счастливым.

– Я понимаю, ты в это веришь, – ласково отозвался я. – Понимаю, это не кажется тебе стратегией поведения. Так бывает с глубоко прописанными инстинктами. Все кажется естественным, правильным. Это обман природы.

– Нет, черт возьми, вполне человеческий.

Я сел рядом с ней, коснувшись плечом ее плеча. Она отстранилась.

– Я знаю, – проговорил я чуть погодя. – Знаю, как работает мозг. Это моя работа.

И ее тоже, если на то пошло. Человек, который зарабатывает на жизнь корректировкой мыслей, не может не знать основы проводки под «капотом». Челси всего лишь сознательно их игнорировала, иначе ее праведный гнев лишился бы всякого смысла.

Я мог бы и об этом упомянуть, но понимал, какую нагрузку способна выдержать система, и не был готов к разрушающим испытаниям. Не хотел ее терять, как и ощущение безопасности, чувство, что кому-то небезразлична моя жизнь и смерть. Я хотел лишь немного отстранить Челси и передохнуть.

– Временами ты бываешь такой холодный, как ящерица, – пробормотала она.

Цель достигнута.

Во время первой высадки мы «дули на воду» и выверяли каждый свой шаг. На этот раз мы действовали как спецназ.