– В рубке работает спасательная команда. Там сплошные завалы…

– Значит, так, – жестко сказал я, – пусть немедленно составят список тех, кого вытащили. Живых и мертвых. Быстро! И кто им нужен на замену!

– Есть.

Одного взгляда мне хватило, что бы понять состояние Зайцева: глаза устремлены в центральный иллюминатор, кулаки сжаты так, что пальцы стали пепельно-белыми. Он стоял позади связиста, ожидая запрошенных мною списков. Я отошел к столу.

А сражение тем временем продолжалось. К счастью, флагман лишь потерял управление, но не вышел из строя совсем, так как КП флота находился на две палубы ниже рубки. Там же располагался резервный центр управления кораблем. С поврежденного флагмана продолжали руководить действиями линейного флота.

– Списки есть! – послышался голос связиста, и на мониторе вспыхнули двадцать четыре фамилии.

Зайцев опустил глаза медленно, боясь увидеть напротив фамилии своей дочери сокращение П.В.Б – погибла в бою. Я активировал дальние сенсоры «бессмертных» и прочитал на экране: «Полковник Зайцева М. И. Статус: Р.В.Б. – ранена в бою. Примечание: состояние стабильно тяжелое, угроза жизни – сорок шесть процентов. Проводится транспортировка на гарнизонную станцию «Петропавловск». Генерал Зайцев шумно выдохнул.

– Кто командует кораблем? – спросил я.

– Лейтенант Нефедов, офицер связи.

– Что, больше некому? – это был чисто риторический вопрос. Нефедов, безусловно, пожертвует и собой, и кораблем, если будет нужно, но «Иван Грозный» – флагман, и гибнуть ему никак нельзя. – Товарищ Президент, линкору нужен капитан. Я немного знаю этого лейтенанта. Он угробит и себя, и корабль.

– Товарищ маршал, Вы же знаете, что сейчас пилотов не хватает, – в словах Суворова имелся смысл. Экипажи были укомплектованы неопытными летчиками, только что вышедшими из стен Звездной академии. Именно поэтому я постарался, чтобы хоть те двое пилотов из звездного челнока, пусть неопытные, но несомненно талантливые, получили линкор под свое командование.

– Товарищ Президент, – тихо произнес Зайцев, – разрешите мне?

Суворов посмотрел на него долгим взглядом и так же тихо сказал:

– Иди.

– Спасибо, товарищ Президент, – глаза Зайцева сверкнули.

Генерал резко повернулся и вышел из комнаты. А сражение кипело. Линкоры перенесли огневой вал на сверхближнюю дистанцию, и только слаженная работа орудий и лазеров не позволяла противнику подвести свои таранные корабли на необходимое расстояние. Накал сражения достиг такого масштаба, что стало понятно: через десять минут, если не раньше, атака Альянса завершится. Их корабли гибли уже не десятками – сотнями. Но было понятно и другое. У наших линкоров нет этих десяти минут. Четыре-пять, может быть, шесть минут, и фронт будет не просто прорван. Он будет уничтожен, а те жалкие остатки линейного флота, что не погибнут в первую очередь, даже не успеют перегруппироваться для отхода.

– Товарищ маршал, – сказал Фомин, – либо мы что-то делаем либо отступаем. Просто так давать расстреливать наши корабли нельзя!

– Знаю! – я резко сел в кресло. – Гиперкрейсера пополнили боеприпасы?

– Так точно, товарищ маршал.

– Тогда вводите их в бой.

Учитывая обстановку, я задействовал самый мощный наш резерв. Крейсера быстро построились, и уже через полминуты после отдачи приказа первые ряды нападавших были смяты торпедным залпом с ходу. На дистанции в двадцать тысяч километров для гиперкрейсеров это была настоящая штыковая. Торпедный удар отбросил противника. Практически все прикрытие таранных кораблей было уничтожено, но Альянс наступал, не считаясь с потерями. Торпеды перезарядили, и еще один залп накрыл порядки противника. На этот раз досталось и таранам. Как минимум, пятая часть их была уничтожена. Видимо, поняв, что такая тактика не приносит успеха, они начали набирать скорость.