– А у меня этот поросячий цвет, – поморщилась Берта. – Чувствую себя фарфоровым убожеством, вышедшим из-под руки неумелого мастера…

Я провела рукой по плотной ткани, похожей на узорчатый бархат. Платье спокойно можно было надеть самой, потому что шнуровка у него была спереди, но я всё равно чувствовала себя неловко. А ведь ещё надо было придумать подходящую причёску, и мне, как обладательнице самых длинных волос, помогали всем миром.

– Кудри у тебя шикарные, конечно, – сказала, отдуваясь, Ольга. – Но не дай бог за такими ухаживать… Я бы давно психанула и всё к чёртовой матери состригла.

– Я состригла лет в тринадцать, но, сама понимаешь, на что стала похожа. Одноклассники не придумали прозвища оригинальней, чем «баранья башка».

– А я уверена, что о тебе втайне вздыхали все мальчишки класса, – сказала Даша. – Ты наверняка была, как и сейчас, миленькая!

– К несчастью, я была прыщавая, поэтому твоё предположение не верно.

Мы рассмеялись, хотя об этом периоде у меня были не слишком радостные воспоминания. Мою шевелюру наконец-то укротили заколками, и Ольга выверенным жестом поправила свои блестящие короткие пряди.

– Отросли, заразы. Ума не приложу, что буду делать, если не найду хорошего парикмахера!

– Придётся отращивать, – улыбнулась Эйнджел. – Здесь вроде как в почёте именно длинные волосы.

– Я готова быть колдуньей, могу даже королеве в ножки поклониться, но угождать кому-то внешностью – увольте, – сказала Ольга. – В случае чего, вы же меня и пострижёте, ножницы есть.

– Лучше не напрашивайся, – усмехнулась Берта, которая сделала простой пучок. – Можно я эти банты отсюда оторву? Поругают, как думаете?

Никто не мог дать точного ответа на этот вопрос, и мы по очереди посмотрелись в зеркало в ванной. Надо сказать, платье на мне сидело хорошо, но оно будто бы съедало ту часть души, которая по-прежнему принадлежала Земле. А если нам предстояло остаться здесь навсегда? Если я должна была уже сейчас сосредоточиться на настоящем и будущем, не цепляясь отчаянно за прошлое?

– Пора, – сказала Ольга. – Посмотрим, что там за королева такая.

– Посмотрим, – отозвалась я, а сама думала лишь о том, что Чаша не стала мне новым домом, и ощущалась как красивая, но тюрьма.

6. Глава 6

Нас вскоре пригласили в главный зал, где уже были расставлены столы с закусками. Комната была, вероятно, самой большой в школе, и самой красивой: небесно-голубой, с белоснежной мебелью и белым мозаичным полом. Играли на инструментах вроде арф всё те же парни-помощники, и ученицам было предложено распределиться по группам согласно стихиям. И, что примечательно, меня поставили не к Воздушным, а к тем, в энергиях которых главный маг ещё якобы не разобрался. Дома даже в трудные периоды своей жизни я не была настолько подозрительна, но здесь в каждом действии эйфорцев ждала подвоха.

– Я вот всё думаю, – сказала стоящая рядом со мной девушка, – если у меня вдруг появится аллергия на какое-нибудь из этих странных блюд – откачивать станут?

– Удивительно, что ни у одной до сих пор не случилось отравления! – ответила ей женщина постарше. – И я бы сейчас всё отдала за обычный мандарин.

– Или за шоколадный торт, – вздохнула ещё одна наша соседка.

– Меня больше удивляет то, что я настолько хорошо знаю эйфорский, что могу на нём стихи сочинять! – фыркнула та, которую нарядили в коричневое платье. Кажется, её звали Энн.  

Эйрмис призвал к тишине, а через минуту в зал вошла королева в сопровождении двух магов, и все мы, как того требовали правила этикета, склонили головы. Смотреть на неё прямо можно было, только когда правительница к тебе обращалась, но я всё-таки успела мельком рассмотреть её шикарный туалет. Платье было из ткани наподобие шёлка, нежно-голубое, расшитое крошечными кристаллами, которые мягко мерцали. Оно струилось, словно текло, к тому же за правительницей тянулось серебряное облако – наверняка след её мощной магии. Королева оказалась не старше Ольги, лет тридцати пяти, с золотистыми волосами и ясными серо-голубыми глазами. Во всём её облике чувствовалось сдержанное величие, но и мягкость – в том числе в чертах лица.