Через час мучений я поняла, что спать с включенным светом так себе идея. И я сдалась. Выключила свет и, прежде чем заснуть, выставила из-под одеяла правую руку, направляя кольцо прямо на зеркало. Сейчас его поверхность отражала край моей кровати и стену, но я прекрасно помнила, как оно может меняться, поэтому упрямо сжала челюсти и таращилась в зеркало, чтобы увидеть малейшее колебание.

Наконец спустя, наверное, час я устала пялиться в темноту и, тихо проговорив: «Я тебя не боюсь…» – тут же заснула.

Ночью меня разбудил грохот. Моя самодельная сигнализация все-таки сработала. И я даже не знала, радоваться этому или нет. Потому что, по-моему, у меня случился инфаркт.

Включив прикроватный ночник, я увидела девушку, ту самую, в темно-красном платье. Правда, она лежала на полу и не шевелилась.

«Господи, убилась».

Я вскочила с кровати и склонилась над девушкой. Она тяжело дышала.

– Топаз… Желтый топаз…

– Топаз? Тебе нужен топаз?

Я знала только один топаз. И он сейчас был на мне. Дрожащими руками сняла кольцо, даже не раздумывая. Протянула ей. Девушка приоткрыла глаза и чуть слышно произнесла:

– Нет… Здесь не работает. Только там… – Она указала в сторону зеркала, которое сейчас выглядело как дверь в другую комнату.

«Черт. И что теперь делать? Тащить ее туда?»

Я схватила девушку под мышки и взвалила ее на себя: она была легкая, как перышко. Мы протиснулись вдвоем в узкий проем моего зеркала, и меня на долю секунды обдало морозными иголками, как в холодильной камере. Бросив последний взгляд на свою уже исчезающую спальню, я ступила в чужую комнату, темную, освещенную лишь свечами и очагом.

Окинув взглядом помещение, я положила незнакомку на кушетку, стоящую рядом. Только сейчас я заметила мертвенную бледность лица и ползущие из-под корсажа платья черные вены. Они, как кривые темные плети, поднимались к горлу девушки, прямо на глазах переходя на лицо.

– Что мне делать? – Я мягко коснулась плеча девушки.

Она дрожала, тело бил крупный озноб. Но девушка нашла силы, чтобы прошептать:

– Топаз растолочь в ступке…

Ступка стояла на большом деревянном столе, рядом с другой кухонной утварью, разбросанной в беспорядке.

Достать камень из зажимов на кольце оказалось непросто. Я зацепила пазы ножом, который нашла тут же, и отжала. Один за другим крючочки поддались, и я вытряхнула маленький камушек в ступку. Но это же камень, как я его растолку?

– Я… Я не могу растолочь камень! Он слишком твердый.

Девушка прошептала что-то на непонятном мне языке, сделала легкое, еле заметное движение рукой, и на ее ладони вспыхнул огненный шарик. Прислонив ладошку ко рту, она подула в мою сторону, и маленький пламенный сгусток медленно полетел через всю комнату, чтобы потом плавно опуститься в ступку.

Он впитался в темно-желтую поверхность топаза и превратил его в субстанцию, очень похожую на сахар. Желтый сахар.

«Какой интересный сон мне снится», – мельком подумала я и приступила к работе.

Я начала разминать ступкой эти желтые крупинки, превращая их в мелкую пыль.

– Что дальше?

Девушка говорила с закрытыми глазами:

– Отвар в котле… Полную чашу и топаз…

Я увидела прямо за столом огромный камин. В его топке на треноге висел небольшой котел, в котором булькало нечто зеленое. Зачерпнула прямо чашей, обжигая себе пальцы.

Капнула на пол этой странной и вонючей жидкостью, пока несла к девушке. Ей было совсем плохо. Я содрогнулась от одного ее вида. Черная венозная паутина уже покрыла все красивое лицо девушки.

Она приняла чашу дрожащими руками и пила маленькими глотками. Я присела на край кушетки и теперь поддерживала чашу, помогая девушке.