«Я здесь, Верна, – написала она, – но аббатиса теперь ты, а мы с пророком давно умерли и похоронены».

Такая уловка помогла им спасти многие жизни. Порою Энн тосковала по тем временам, когда была аббатисой, скучала по пастве, по сестрам. Она любила многих из них – тех, кто сумел удержаться от соблазна и не стать сестрами Тьмы. Эти же предали не только ее, но и самого Создателя, и жгучая боль от измены не унималась.

И все же, освободившись от давящей ответственности, она получила возможность заняться иной, более важной работой. Хоть ей и жаль было прежнего образа жизни, власти аббатисы и Дворца Пророков, призвание влекло ее к более высокой цели – за пределы четырех стен, в которых ей не давали покоя заботы об управлении обширным хозяйством, сестрами, послушницами и обучение подрастающих магов. Истинным призванием ее было сбережение Света жизни. И для того, чтобы она могла этим заняться, пусть лучше и сестры Света, и все остальные думают, что они с Натаном умерли.

Энн напряглась, когда строчки, написанные рукою Верны, побежали по странице:

«Энн, мне очень радостна встреча с вами, хоть и на страницах этой книжки. Нас осталось так мало… Честно говоря, иногда я жалею, что ушли в прошлое мирные дни в нашем дворце, дни, когда все было намного легче и осмысленнее, и мне лишь казалось, что жизнь трудна. Свет, несомненно, переменился с тех пор, как родился Ричард».

С этим Энн не могла спорить. Она кинула в рот кусочек сыру и, склонившись над книжкой, принялась писать.

«Я молюсь, чтобы порядок и покой вновь установились в мире, и мы могли бы жаловаться только на плохую погоду.

Верна, ты меня смутила. Как понимать, что вы «слишком хорошо» справились с обороной перевалов? Объясни, пожалуйста. С нетерпением жду ответа!»

Энн откинулась на спинку стула и съела ломтик груши, ожидая появления новой записи. Дорожные журналы ее и Верны были близнецами – все, написанное в одном из них, тотчас проявлялось в другом. Журналы были очень древним магическим изобретением – одним из немногих уцелевших из богатств Дворца Пророков.

Слова Верны снова проявились на чистой странице:

«Наши разведчики и следопыты докладывают, что Джегань зашевелился. Не сумев пробиться через перевалы, император разделил свои силы и отправляет часть войск на юг. Генерал Мейфферт уже давно опасался чего-то в этом духе.

Стратегию врага нетрудно разгадать. Джегань, без сомнения, намерен повести большое войско по долине реки Керн и затем на юг, в обход гор. Там ничто не будет препятствовать его продвижению, и он нападет на южные пределы Д’Хары, а затем отправится на север.

Ничего худшего для нас не придумаешь. Мы не можем бросить перевалы без защиты, потому что другая часть его армии засела здесь, выжидая удобного случая. И в то же время не можем позволить Джеганю вторгнуться с юга. Генерал Мейфферт говорит, что нам придется оставить здесь достаточно сил, чтобы они могли отстоять перевалы, пока основная наша сила направится на юг, навстречу захватчикам.

Выбора у нас нет. При таком разделении сил Джеганя Народный Дворец оказывается точно посередине между двумя армиями. Джегань наверняка уже роняет слюнки от такой перспективы.

Энн, боюсь, у меня не хватит времени закончить письмо. По всему лагерю идут поспешные сборы. Только что отдан приказ сворачивать лагерь и выступать на юг. Ну, а мне придется срочно решать, кого из сестер оставить здесь, кого отправить с уходящими. Делить будет трудно – нас осталось так мало! Иногда мне кажется, словно мы с Джеганем состязаемся – у кого уцелеет последняя из сестер…