Жители обеих стран обожествляли именно стихии, здесь не было религии в нашем понимании, с другой стороны меня это несказанно радовало. Ведь окажись человек в подобной ситуации у нас, и, проговорившись о своей иномирности, то он окажется или в психиатрии, или у спецслужб, а лет сто пятьдесят – двести и вовсе на костре бы сожгли. Здесь у людей мышление более гибкое за счет этих самых стихий, а значит, когда-нибудь я смогу открыть свою тайны, и никто не обвинит меня в одержимости. Может это сейчас и не очень важно, себя не обманешь, и иметь человека, которому можно довериться даже в таком, очень бы хотелось. А пока оставалось штудировать литературу и конспекты Лии, заодно переписывая их в выданные в библиотеке тетради. Как оказалось, для первокурсников канцтовары выдают, специальные, зачарованные, с ними может работать только владелец. Сделано специально, чтобы адепты не покупали лекции у старших курсов. Ведь если вдруг преподаватель заподозрит, что конспект не твой, то может просто попросить написать что-нибудь в тетради и подмена вскроется. Я посчитала это блажью, но, как говориться, со своим уставом…

Новый же учебный день наступил беспощадным звоном будильника, поставленным моим «возлюбленным» деканом на полчаса раньше положенного подъема. И я кляла его всеми доступными ругательствами ровно до тех пор, пока ко мне не влетела взъерошенная Лия.

– О, ты готова? Отлично! А я голову не помыла, а после утренней пробежки вряд ли получится.

– Да, почему? – удивилась я, упрямо пытаясь высушить длинные волосы гребнем.

– Потому что в душ полезут все, и если обтереться под тонкой струйкой выйдет, то промыть волосы – нет. Да что ты с ними так мучаешься, это же самое простое заклинание? –  она взмахнула ладонью, и от меня к потолку взлетело маленькое облачко пара, а волосы стали сухими.

– Я так пока не умею, и боюсь остаться и вовсе без прически.

– Прости, магистр Цогель была не права. У всех в начале пути бывают сбои, просто те, кто привык к собственной одаренности быстро забывает, как вначале топил, сжигал или закапывал что-то, попавшее под руку.

– Спасибо, ты очень добра, – от ее слов не то, чтобы стало легче, но немного веры в себя появилось.

– В любом случае, пока ты можешь любую неудачу списать на недавнюю инициацию, и при очень невинном лице тебе простят оплошность. Пользуйся этим, – рассмеялась она. – А пока нам пора бегать.

– Я готова, – все же эта жизнерадостная рыжая девчушка, достаточно скромная, временами прямая как рельса, поднимала мне настроение.

– Самое нелюбимая часть дня, – крутанулась она на пятке и потянула меня за руку в коридор, снося идущую по нему Кару.

– Опять! – взвизгнула та.

– Прости, пожалуйста, мы не хотели потревожить твою ранимую душу.

– Что?! – набычилась она на меня.

– Маш, пойдем, а?

– Сегодня ты не такая смелая, как в прошлый раз, – усмехнулась блондинка. – Наконец, рассказали, что не стоит возникать на моем пути?

– Да нет, просто залог здорового общения с сумасшедшими это разговаривать с ними вежливо, – улыбнулась я. – И осторожно. Словно имеешь дело с взрывчатым веществом.

– Ты обозвала меня сумасшедшей? – девица перешла на ультразвук.

– Каждый слышит то, что считает нужным.

– Ах ты дрянь!

– Но на счет взрывоопасности я имела ввиду себя. Ты же видела, что было на медитации… Я плохо себя контролирую и прошу тебя не провоцировать.

– Маша, – неуверенно позвала меня Лия.

– Сейчас, – успокоила я ее. – Кара, мне не нужны конфликты, я сама не знаю, насколько силен мой дар, я не знаю, как определить этот уровень. И боюсь навредить окружающим.