– Куда-то штаны запихнула, не найду… – одной рукой придерживая стопку спецодежды, а другой вытягивая белые брюки из кучи, сонно ворчала кругленькая повариха с румяными от мороза щеками.

– Здравствуйте, Валентина Павловна, – хором сказали ей Карина и Марина. Девочки были точными копиями друг друга, как, впрочем, и все официанты в ресторане «Зеркало», потому что официантами набирали туда только близнецов.

– А, новенькие! Ну здравствуйте, – ответила им Валентина Павловна – повар холодного цеха. – Что, осваиваетесь в нашей смене?

– Потихонечку, – ответила Марина, не забывая здороваться со всеми остальными, кто появлялся в подсобном помещении ресторана.

Было одиннадцать часов утра, начиналась очередная рабочая смена.

Наташа Орехова, метрдотель, подошла к сёстрам Карине и Марине.

– Так. Не забудьте, завтра кто-нибудь из вас дежурным официантом будет. Сейчас внимательно ещё раз посмотрите, как Володька вилки-ножи-фужеры будет считать и записывать, а я ещё после вам объясню. Ага? Эй, девицы! Хорош курить, время двенадцатый час, надо собираться. И в зал, в зал давайте.

В зале было невозможно холодно. Пока метрдотель и Володя метались с журналом, подсчитывая рюмки, фужеры, ложки, тарелки и прочее, официантки принялись стелить скатерти и расставлять приборы и посуду на столики, которые со вчерашней смены остались не сервированными. Всё они делали быстро – и чтобы согреться, и по привычке. Марина с Кариной так быстро ещё не наловчились, но старались изо всех сил.

– Нет, ну что, трудно было засервировать? – негодовала официантка Света, яростно натирая ножи и вилки белой салфеткой. – Всё, мы им тоже так завтра оставим! Ну надо же, столько столов пустых! Это они специально, я знаю.

– Светка, да что ж ты с утра так разошлась-то, как старый самовар! – подошёл к ней швейцар дядя Миша.

– Да ну, дядь Миш, у меня слов нет, одна злость на них, такие девки в той смене ленивые…

До открытия ресторана был ещё почти час. Весело светило морозное солнце через стёкла больших окон, перебегали искры по блестящим приборам на столиках, а работа ещё даже не началась. Марина с ужасом подсчитывала часы, которые им придётся провести сегодня в стенах этого ресторана. Солнечная радость дня сменится сумерками, сумерки темнотой и пляской городских огней, и только когда из ресторана уйдёт последний посетитель, вся грязная посуда и остатки еды будут убраны, мебель ровно расставлена, а чаевые тихонько посчитаны и поделены, им, официанткам, можно будет отправиться по домам. Завтра ещё один такой день, затем два дня выходных, после снова на работу – и этому не будет конца.

Не пребывание в ресторане, среди весёлой и в основном приятной публики, а подневольный труд официантки, не сравнимый даже с работой уборщицы, тяготил Марину. Она осторожно натирала принесенные с кухни рюмки и фужеры, ожидала, через каждые три минуты глядя на часы, когда начнётся работа, и думала. У соседней тумбочки тонко позвякивала хрусталём сестра её Карина, ответственная и исполнительная, которая сразу запомнила и как сервировать столик, и как правильно свернуть крахмальную салфетку, и то, что блюдо официант подает клиенту, подходя с левой стороны, а наливает вино и напитки с правой, и ещё множество прочих тонкостей. У Марины получалось не хуже, просто не сразу. Но, глядя на Карину, у которой всё выходило ловчее, Марина, как обезьяна, перенимала то, чему их успели научить.

Вот Карина возится с вилками и салфетками, расставляет тарелки ровненько, один прибор строго симметрично другому, двигает стулья, ровняет скатерти. Да, Карине с детства с вещами было легче и интереснее, чем с людьми. А вот ей, Марине, наоборот. Вещи должны служить людям – это она точно знала, а потому никакой особой с ними возни!