– Нет, Краучбек, нет, нет и еще раз нет. Триппер не у меня.

– А у кого?

– У Сарум-Смита.

– Откуда ты знаешь?

– Я не знаю. Я назвал Сарум-Смита для примера, потому что он идиот, с него станется и не такое подцепить. Вообще, с любого из наших молодых друзей станется. А мне лишний риск ни к чему.

Эпторп бережно опустил крышку и задвинул бушбокс обратно в чулан. По всему было видно: он взбешен.

– А еще, старина, по-моему, ты сейчас говорил неподобающим образом. Заподозрить в триппере меня – меня! Это очень серьезное обвинение, старина, так и запомни.

– Прости, Эпторп. По-моему, учитывая обстоятельства, это было вполне естественное предположение.

– Не знаю, в отношении кого оно естественное, только не в отношении меня. И вообще, что ты разумеешь под «обстоятельствами»? Я никогда не перебираю; странно, что это «обстоятельство» ускользнуло от твоего внимания. Навеселе – да, могу быть при случае, но не перебираю! Я очень осторожен с алкоголем; я, можно сказать, с алкоголем начеку. Потому, Краучбек, что я немало бед от него натерпелся.

На следующий день Эпторп поднялся с первыми лучами солнца, пошел обследовать пристройки и еще до завтрака обнаружил пустующий сарай, вероятно, в бытность Кут-эль-Имары школой служивший для хранения бит, наколенников и налокотников. Там-то, с помощью алебардщика по фамилии Крок, Эпторп и установил свой клозет с химической стерилизацией и там же уединялся по мере надобности. Счастье оказалось недолгим. Тучи набежали через два дня после капитуляции Финляндии.

Гай устал – противника нынче повергали, разили и крушили как в горах, так и на долах; с обедом припозднились. Гай сел у камина, рассчитывая отдохнуть полчасика. Не тут-то было. К нему, с помраченным думою челом, приблизился Эпторп.

– Краучбек, на два слова.

– Выкладывай.

– Может, выйдем, если не возражаешь?

– Возражаю. Да что стряслось?

Эпторп оглядел столовую. Каждый из присутствовавших, казалось, был занят своим делом.

– Ты пользовался бушбоксом.

– Я к нему и близко не подходил.

– Но кто-то ведь подошел.

– Это не я.

– Кроме тебя, о нем никто не знает.

– А как же алебардщик Крок?

– Он бы себе такого не позволил.

– Я тоже. Я тоже такого себе не позволил бы, дружище.

– Тебе больше нечего сказать?

– Абсолютно нечего.

– Ладно. Только учти: отныне я буду вести наблюдения.

– Учту.

– Дело крайне серьезное, Краучбек. Пользоваться бушбоксом – почти все равно что воровать. Потому что химикаты очень дорогие.

– Сколько стоит одна порция?

– Дело не в деньгах. Дело в принципе.

– А также в риске подцепить триппер.

– Именно.

В течение двух дней Эпторп всякую свободную минуту проводил в засаде. На третий день он опять отвел Гая «на два слова».

– Краучбек, прими мои искренние извинения. Это не ты пользовался бушбоксом.

– Значит, справедливость торжествует.

– Да, торжествует, но ты должен признать, что в сложившихся обстоятельствах тень падала на тебя. Как бы то ни было, я выследил посягателя. Положение весьма щекотливое.

– Это не Сарум-Смит?

– Нет. Все гораздо хуже. Это – бригадир.

– Думаешь, у него триппер?

– Нет. То есть вряд ли. Он человек опытный, такие триппер не подцепляют. Однако вопрос остается открытым – что мне предпринять?

– Ничего.

– Краучбек, это дело принципа. Да, бригадир старше меня по званию, но звание дает ему столько же прав пользоваться моим бушбоксом, сколько заимствовать мои ботинки.

– А знаешь, Эпторп, я бы запросто одолжил бригадиру свои ботинки.

– Очень может быть; только, позволь напомнить, ты, старина, в плане обуви не слишком щепетилен. Значит, по-твоему, нужно все на тормозах спустить?