Лимаревский слушал внимательно, с напряженным прищуром глаз; чувствовалось, что он придает значение деталям. Он дал выговориться, затем перешел к уточняющим вопросам.

– Какова ваша точка зрения относительно прямой вербовки? Ведь порой чем больше пороков, тем краше результат.

Проверяет позиции. Не доверяет. Уверен, что недорабатываю в Киеве. Пока импульсы взрывались в голове Артеменко, он активно искал аргументы против вербовки.

– Если откровенно, то ставку на долгосрочное использование Обозова пока считаю нецелесообразной. Слишком уж он импульсивен и непредсказуем. На мой взгляд, тут стоит остановиться на эпизодическом совпадении интересов. Что касается Кулинича, его следует протестировать. Он весьма осторожен, но, как кажется, склонен к самостоятельности в будущем. Он готов активно работать в парламенте, изобличать, обвинять, выдвигать парадоксальные решения, программы и так далее. Готов рисковать, если есть за что. Обозов, наоборот, совершенно зависим от лидера, старается набрать баллы за счет собачьей преданности и готовности совершить любую диверсию. Для Кулинича главная цель – выход в большую политику, Обозов, по-моему, интересуется по большей части набиванием карманов.

– Семьи, пристрастия, отклонения…

– Тут у них все выглядит пристойно… Хотя я еще работаю в этом направлении…

Лимаревский неожиданно перебил его, произнеся назидательную фразу с акцентом едва ли не на каждом слове:

– У всякого человека есть точки, на которые можно нажать. Людей безупречных нет в природе, и этим всегда питались разведки. Все мы грешны, так что копайте лучше и глубже. Кто-то пьет, кто-то любит женщин, кто-то не может устоять перед деньгами, кто-то чрезмерно тщеславен, кто-то слишком любит своих чад… И так далее… Вы ведь все это знаете, это надо выискивать, как на прииске. Выискивать, и потом ювелирно, филигранно обрабатывать!

– Сделаю все, что в моих силах, – только и нашелся ответить Алексей Сергеевич. Он ничуть не оскорбился, ибо знал, что в чем-то Лимаревский прав. Тем более что третье «филигранно» означало, что финиш беседы совсем близок.

Присутствие генерала делало атмосферу душной, это было видно и по напрягшемуся лицу куратора. Сам же он смотрел на начальника как на признанного профессионала и все-таки размышлял, что если нужен результат, то разве так уж важно, каким путем он будет достигнут. Артеменко оставался яростным противником вербовки, хотя именно вербовка открывала широкие горизонты там, в Украине, и несла признание среди коллег. Но нельзя делать вербовку ради вербовки, и если необходимого результата можно достичь иными, пусть упрощенными средствами, лучше не рисковать делом. Так он всегда убеждал себя, но в глубине души уже хорошо знал, что дело совсем в ином. Вербовка – это создание врага, его лепка, взращивание. Это особое документирование, которое будет сберегаться в сейфах десятки лет. А он просто не хочет нести грех за откровенный вред земле, которая все же является его родиной. Пока, не раз уговаривал себя Артеменко, он действует строго в рамках убеждений, будучи уверенным, что такой путь для Украины лучше, гармоничнее. Лимаревский же – и в этом Алексей Сергеевич был уверен на все сто – в силу своего профессионализма, получив задачу работать по Украине, изначально видел в ней стан врага, злодейское королевство, против которого следует вести непримиримую борьбу на всех фронтах. И которое следует покорить, покарав отступников.

Лимаревский остановил на нем долгий оценивающий взгляд, и Алексею Сергеевичу стало немного не по себе от этого пронизывающего, рентгеновского изучения. Появилось ощущение, как будто его вывернули наизнанку. Может, этот человек маг, экстрасенс и чувствует все, что у него происходит в душе? Наконец Лимаревский заговорил тягучим голосом: