Спектакль. Это единственное слово, хоть как-то отражавшее происходящее. Гениально срежиссированный и отрепетированный до автоматизма.

Максимус понятия не имел, что из действий Тибериуса было запланировано, а что являлось чистой импровизацией. Слова на бумаге стоили ничтожно мало. Как и его глупые, как он сейчас понимал, и ненужные поправки. Потому что он правил слова, в то время как для команды боевиков за каждым словом стоял целый комплекс отработанных, отточенных, много раз отрепетированных на полигонах и проверенных в реальных операциях действий.

Но это не отменяло факта, что при всей своей исключительности Тибериус — редкостный засранец. У него было целых десять минут, чтобы убедить Максимуса в своей правоте. Как это делают все цивилизованные люди — с помощью аргументов и доводов. Вместо этого Тибериус предпочел пойти на конфликт и учинить порчу имущества.

“Строгий выговор с предупреждением”, — записал Максимус в рапорт вместо предыдущей формулировки. Потом вызвал на голоэкран электронного секретаря и назначил на восемь ноль-ноль завтрашнего утра разбор только-только окончившейся операции. Федосию нужно сотрудничество — что ж, Максимус со своей стороны сделает все, что от него зависит.

Но едва он нажал кнопку “сохранить”, как секретарь выдал ошибку:

“Присутствие офицера Джонатана Тибериуса завтра в восемь ноль-ноль на совещании физически невозможно, — оповестил он, — период реабилитации после боевого задания составляет минимум восемнадцать часов. Более точный срок я смогу озвучить вам после возвращения офицера Тибериуса на Базу”.

Максимус помедлил всего секунду. Затем перевел статус назначенного события из “К исполнению” в “Запланированные”.

— Сообщить мне о сроке реабилитации Джонатана Тибериуса, — перевел секретаря в голосовой режим. — Назначить разбор через пятнадцать минут после времени его прибытия на службу.

— Принято, — экран мигнул зеленым. — Хотите получить данные на свой личный голопередатчик?

— Да, — Максимус открыл меню настроек и поставил флажок в поле “Упоминания на голопередатчик по умолчанию”.

Он обернулся к голоэкрану. Операция уже закончилась. Ханса, упакованного в наручники и намордник с газом, содержащим сыворотку короткого действия, грузили в перевозку. Оперативники сворачивали оборудование. И только Тибериус продолжал парить над местом операции, что-то напряженно высматривая.

— Система, на его коне есть камеры? — спросил Максимус.

— Есть нагрудная камера на броне, — оповестил секретарь. — Но разрешение невысокое. Прикажете подключиться?

— Нет, — решил Максимус. — Система, запиши в список поручений — модернизировать камеру. Пусть установят высокоскоростную с углом обзора не меньше ста восьмидесяти градусов и разрешением не меньше 4К, — зернистая запись не даст ему ничего нового. А времени на гадание у главы Офицерата не было. — На сегодня все, — решил Максимус, глянув на время.

— Установку дополнительного оборудования нужно будет согласовать с офицером Тибериусом, — огорошил его секретарь. — Конь по кличке Пегас является его личной собственностью и служит в Офицерате по контракту с владельцем.

— У нас что, совсем с бюджетом плохо, что не можем купить магически измененных животных? — задал вопрос Максимус, размышляя вслух, а не пытаясь предположить размер финансовой дыры. Он уже изучил отчетность Офицерата и знал — тот был более чем обеспечен всем необходимым.

Тут было другое: Тибериус знал этого коня, возможно, сам его вырастил. И животное слушалось его беспрекословно.

— Отправь запрос на замену камеры, — велел он секретарю. — Основание… Сошлись на просьбу Федосия о налаживании взаимодействия, — добавил не без удовольствия.