— Ищу, как включить горячую воду, — зачем-то вслух объяснила я мохнатому шарику, для наглядности ткнув пальцем в неподдающийся кран.

— О-о? — Чернушка вытянула мохнатую лапку в сторону раковины и снова удивленно захлопала… захлопал… захлопало на меня глазюками.

Я вдруг вспомнила о разговоре без слов и мысленно спросила: «Как тебя зовут?»

Чудо едва ли не шарахнулось от меня за дверь, но потом с опаской переступило лапками по кафелю и уставилось на меня испытующе. Молча.

«Меня зовут Дина, а тебя?» — терпеливо и громко подумала я еще раз.

Оно застеснялось. Отодвинулось дальше за дверь, отвело глазки. Пискнуло что-то… а потом в моей голове тонкий скрипучий голосок четко произнес: «Шойшо».

«Очень милое имя! — обрадовалась я и, пока чудо не засмущалось окончательно, предложила: — А хочешь еще коржик? У меня есть».

Шойшо непроизвольно сглотнул и облизнулся. Их тут голодом морят или он так любит сладкое? Почему он? Не знаю. Голосок в голове был совершенно нечеловеческий, но абсолютно точно мальчишеский. Уж в этом-то я могла довериться своей интуиции опытной вокалистки.

Видно было, как сомнения раздирают этот симпатичный шарик с глазами, но наконец тот же голосок в голове застенчиво скрипнул: «Хочу…»

«Ну так пойдем, я тебя угощу!» — все так же мысленно позвала я и плавно, без резких движений, скользнула к двери.

Шойшо отпрыгивать не стал, но отодвинулся все еще опасливо и вообще держался от меня на расстоянии вытянутой руки. Так что последний припасенный с ужина коржик я протянула на раскрытой ладони и приветливо улыбнулась: «Ешь на здоровье!»

Он долго колебался, но, когда протянул лапку, коржик только и успел хрустнуть, даже крошки не упало на пол, а лохматый любитель выпечки уже облизывался длинным узким розовым язычком и блаженно жмурился, поглаживая себя по животу.

«Спасибо! — Сколько счастья в голосе, самой приятно. — Дина ломала кран? Зачем? Жалко! Трудно чинить!»

Вопрос, заданный с искренним любопытством, застал меня врасплох.

«Я не ломала. Я хочу, чтобы из него полилась горячая вода».

Шойшо опять захлопал на меня своими невозможными, по-совиному янтарными глазищами.

«Дина не видит горячую воду? Шойшо покажет!»

Покажет — и слава богу, я кивнула и пошла следом за лохматушиком в санузел. Но все оказалось не так просто. Шарик с глазами влез на раковину и, оглянувшись на меня, ткнул лапкой в синюю рыбку справа от зеркала. Эти водоплавающие в изобилии украшали кафельную стенку, образуя что-то вроде затейливого подводного узора.

«Вижу. Рыбка, — покладисто подумала я. — Красивая. Их здесь много».

Я обвела рукой развеселый аквариум, изображенный на стене.

«Дина глупая! — укорил меня любитель коржиков и даже шерстку над глазами поднял дыбом, словно нахмурил. — Смотри хорошо!»

«Смотрю-смотрю», — заверила я, пряча улыбку.

В самом деле, обижаться на Шойшо не хотелось ни капли, он так забавно поучал. Кроме того, меня не оставляла надежда получить кипяток. Надувшись от важности, а может, просто от осознания торжественности момента, Шойшо пустил воду, потом демонстративно поднес лапу к указанной рыбе и надавил.

Раковина мгновенно наполнилась паром, а звук льющейся воды изменился, как бывает всякий раз, когда вместо холодной струи в нее бьет кипяток. Я восторженно ахнула, отложив на будущее странное ощущение — словно на грани слышимости кто-то позвонил в хрустальный колокольчик.

В итоге я провела насыщенный и полезный вечер. Шойшо, когда освоился, оказался хоть и застенчивым, но очень милым собеседником. Даже несмотря на его манеру изъясняться короткими предложениями в третьем лице. Оказалось, что его народ называется улеши и давно и прочно живет в крепости повелителя на правах симбионтов. Они получают еду, какую-то особую энергию и защищенный дом, где могут вырастить потомство, а за это выполняют разные мелкие бытовые поручения. Причем на глаза особо не показываются. «Воины-много-ног», как обозвал пауков Шойшо, на них просто не обращают внимания, а вот женщины большого дома почему-то часто кричат и кидают разные вещи.