– Значит, подруга важнее дочери?

– Не преувеличивай. Во вторник встретимся.

Ксюша шумно выдохнула. Мысленно досчитала до пяти и сказала ровным тоном:

– Я работаю.

– И что? Я заберу ее из садика пораньше, погуляем до твоего прихода.

– Нет, в будни неудобно.

– Слушай, если не дашь мне видеться с дочкой – никаких денег не получишь!

Ксюша закатила глаза:

– Причем здесь деньги? Я тебе о ее душевном состоянии говорю, что она расстраивается. Сегодня ты показал свое отношение к ней. Можешь больше не рассказывать мне, как она тебе дорога, это пустые слова.

– Опять ты выносишь мозг.

– Это ты выносишь мозг! Деньги, подруги, котлеты… Мне от тебя ничего не нужно. Можешь не платить, освободи уже себя от этой тяжелой ноши. Я больше не буду договариваться с Аленой заранее, захочешь увидеть дочь – адрес знаешь. До свидания!

– Я за дочку биться буду! – крикнул он напоследок.

– Бейся, бейся, смотри, башку не расшиби, – зло бросила Ксюша и сбросила звонок.

– Мам, кто звонил? – поинтересовалась Алена, когда она вернулась в комнату.

– Папа звонил. Его с работы не отпустили.

– Ну, тогда в следующий раз увидимся, – пожала она плечами.

Подлость Игоря выбила Ксюшу из колеи. Не в силах успокоиться, она решила заняться уборкой. И дочку привлекла, чтобы та не зацикливалась на грустных мыслях. Вручила ей чистую тряпку и попросила протереть пыль, а сама принялась разбирать коробки на шкафах. Делала все машинально, но как ни странно, успокоиться удалось довольно быстро.

– Мама, я все! – воодушевленно сообщила Аленка. – Давай помогу!

– Спасибо, милая, но я тоже почти все. Отнеси вот это в мусорное ведро, – указала ей на небольшую кучу ненужных и поломанных вещей.

Девочка кивнула и умчалась на кухню.

Ксюша открыла последнюю коробку и удивилась, увидев на дне аккуратно сложенное широкое платье. Она же избавилась от всей одежды «для беременных» сразу после родов, чтобы не рвать себе душу воспоминаниями. А про это совсем забыла…

Затаив дыхание, провела по ткани ладонью. Вспомнила, что именно это платье было на ней надето в тот день, когда Егор сделал фото в парке. Он сказал еще тогда, что оно очень сочетается с цветом ее глаз. Сколько же времени прошло… А кажется, будто это было вчера.

Пальцы нащупали что-то твердое. Нахмурившись, вынула платье из коробки и увидела приколотую к ткани брошь. К глазам подступили слезы, и Ксюша яростно смахнула их рукой. Эту брошь подарил ей Егор. Причем приколол ее к платью собственноручно. Вспомнилось, как колотилось у нее сердце в ту минуту, да оно и сейчас колотилось, чего греха таить. Только больнее, сильнее, отчаянней от осознания того, что это не повторится никогда. Все ушло безвозвратно. Только из памяти не так просто стереть. Взгляд, прикосновение, голос… Все будто наяву. Будто он стоит сейчас перед ней, совсем близко, улыбается и говорит, что купил эту брошь в память о себе… А она отвечает ему смущенным взглядом и мысленно отмечает, что будет о нем помнить всегда и неважно, будет на ней эта брошь или нет… Казалось бы, такая простая безделушка, а сколько в ней воспоминаний! Одна мысль о том, что ее держали его пальцы, сводит с ума.

– Мам, что еще сделать? – детский голосок вернул ее к реальности. Ксюша мысленно поблагодарила Бога, что стоит к дочке спиной, и она не видит ее слез. Постаравшись вернуть самообладание, она сказала:

– Ничего, спасибо, дорогая. Сейчас будем пить чай.

– С печеньем! – воскликнула дочка.

– С печеньем.

Стиснула брошь в ладони и отправилась на кухню. Нужно выбросить ее и забыть обо всем. Зачем лишний раз себе душу рвать. Увидев мусорное ведро, уже протянула руку, но пальцы разжать не смогла.