В метро он обнял меня, взял за руки и прижался губами к моему виску.

– Понимаешь, дорогой, для каждого из нас в этой жизни уже написан свой сценарий. Для нее, для него, – сказала я, указав на сидящих напротив мужчину и девушку, – для меня и для тебя, поэтому не пытайся внести в него свои строки. Тебе не следует специально притягивать в жизнь такие обстоятельства, которые могут в этот сценарий и не вписаться.

Он слушал молча, изредка кивая в такт моим словам.

– Все должно идти путем, а все чужеродное, что принесешь извне, лишь осложнит твою жизнь. Если на роду написано, что будет семья, дети, значит, рано или поздно так и будет, если нет – значит, это твоя судьба. Вот ты был женат, ну и что получилось? Ничего хорошего, лишь разочарование. Даже не смог уговорить ее родить тебе ребенка, но, может, это только к лучшему…

– Да, отец мне тоже сказал, что это счастье, что у нас не было детей, а так еще легко отделался!

– Твой отец абсолютно прав, и я с ним солидарна, но ведь гарантий, что в следующем браке, даже если появится ребенок, будут любовь, счастье и понимание, нет. Тебе придется отказаться от привычного образа жизни. По-моему, сделать этого ты не сможешь, а жена, если это будет не твой человек, не поймет тебя, что и случилось в первом браке. Кроме того, если, не дай бог, семейная жизнь не сложится, начнется борьба за ребенка, поэтому не притягивай искусственно обстоятельства, пусть они сами тебя найдут.

Алешка сидел молча, прижав меня к себе, сжимая в своих теплых ладонях мои руки.

– Ты и сама не знаешь, что ты за человек, ты лучшая на свете! – сказал он.

– Я желаю тебе счастья больше, чем себе. И даже если женишься, всё равно буду рядом, потому что ты очень близкий для меня человек и я люблю тебя.

Обнявшись, мы молча дошли до вокзала. В зале ожидания посидели еще немного, всё это время он нежно целовал мои руки… Я понимала его душевное состояние: он не хотел уезжать от меня, потому что предполагал, что эта встреча последняя…

Поезд уже стоял на путях, на перроне толпился народ. Отъезжающие и провожающие говорили, смеялись, плакали, прощались, и среди них, наверное, тоже были влюбленные, такие же, как мы… Предъявив билет и документы, мы вошли в вагон. Соседкой, к счастью, оказалась старушка лет семидесяти. Слава богу! Алексей оставил вещи, и мы вновь вышли из поезда. Молча стояли, прижавшись, не отрывая друг от друга глаз, совершенно не замечая, что перрон уже опустел.

– Надо идти, Лешенька, а то поезд уйдет без тебя! – поторопила я, с трудом высвобождаясь из его объятий.

Мы крепко обнялись в последний раз, и он вошел в вагон.

– Вы мне, уважаемая, моего мальчика не обижайте, – шутливо обратилась я к симпатичной проводнице, крупной женщине лет шестидесяти с простым и добрым лицом, – доверяю вам его целиком и полностью.

– Не извольте беспокоиться, – улыбнулась она, – всё будет хорошо!

Алешка встал в дверях вагона и молча, не отрываясь, смотрел на меня.

– Леша, иди уже на свое место, – пыталась я уговорить его, – сейчас подойду к окну, и ты иди, иди…

Но реакции не последовало. Он как загипнотизированный смотрел на меня, не отрываясь. Я направилась к тому окошку, где было его место. В окно выглянула старушка – соседка, которая, оглянувшись, пожала плечами и выразительно посмотрела на меня, как бы отвечая на мой немой вопрос: «А его еще нет, голубушка, не подошел». Мне ничего не оставалось, как вернуться к дверям. Алексей стоял на прежнем месте.

– Лешенька, иди на место, тебя ждут, – кивнула на проводницу.

– Да, надо идти, – поддержала она меня, но он ее не слышал.