— А я с Риткой согласен! — вдруг врезался в нашу беседу сидевший до сих пор тихо в углу Сашка Коваль. — Брак — это тюрьма, которую ты еще и не имеешь права проклинать!

Я его поначалу не узнала — только косилась на странного человека в темных очках в помещении. Но сейчас он их снял — и эти необычного разреза глаза сложно забыть. Про Коваля   у нас все знали, что он снимается в российских сериалах для домохозяек. Из тех, что крутят днем на центральных каналах. Потому и надел очки, запоздало догадалась я. Не хотел, чтобы поклонницы признали.

— Ты же вроде женат? — аккуратно спросил Илья и кивнул на невзрачную девушку рядом с Ковалем. Та сидела вплотную к нему, сжав побелевшие губы, и старательно смотрела в сторону.
— Потому и говорю из личного опыта, — нагло ухмыльнулся Коваль. Девчонка рядом с ним вдруг молча встала и очень быстро, зажимая руками рот, вышла из класса. Он проводил жену взглядом: — Ну и пусть бежит, дура. Нефиг ревновать было: «Я тебя одного не отпущу!»

Семейные трудности Коваля с успехом перетянули на себя внимание одноклассников, и я воспользовалась передышкой, чтобы одним махом допить вино. Мои пальцы, держащие стаканчик, чуть дрожали, но острые пузырьки вспенили кровь и стало полегче.

Тем более, что все отвлеклись на то, чтобы налить себе еще, подхватить пару фруктов или зажевать виски ломтиком мяса, и я перестала чувствовать себя будто на сцене в перекрестье прожекторов.

— Кого-нибудь еще ждем? — спросил Морозов.
— Наташку вроде, — неуверенно ответил Илья. — Она в «Фейсбуке» написала десяток восторженных комментариев, но я так и не уловил из них, приедет или нет.
— И все? Нас человек пятнадцать получается? — Морозов оглядел жующих и выпивающих.

Очки Коваля уже пошли по рукам, с ним фотографировались «на память для родственников», Рикита что-то увлеченно втолковывала Протасову и время от времени они чокались стаканчиками с водкой. Вот уж не думала, что у них найдутся общие интересы.

— Громова написала, что ей есть чем заняться кроме как на наши рожи смотреть, Потехина заболела, Бобров в Америке живет, Лисицин в Новой Зеландии…
— Я тоже живу в Германии, но я же приехала! — возмутилась уже не очень трезвая Рикита. — Потому что я вас всех люблю! Немцы так любить не умеют!
— Филистов еще в первый год после выпуска сторчался, — продолжил перечислять Морозов. — Кирюха Вольных пару лет назад от рака умер. Овсеева в уличной драке арматурой приложили.

Я поежилась. Про Филистова я знала. Он приходил ко мне под окна, долго выкрикивал, смотрел мутными красными глазами и просил одолжить хоть сотню. Я не дала. Потом долго жалела — вдруг эта сотня отделяла его от страшной участи?
— Давайте за них, — сказала Синаева и как-то ловко, быстро, опытно даже, разнесла всем стаканчики с глотком водки на дне. — Не чокаясь.

Мы все выпили, а Рикита сразу налила еще, до половины и снова жахнула залпом.
Чего это она? Не только у меня демоны внутри плачут?

— Остальные живы? Просто засранцы не хотят нас видеть? — настроение Протасову не испортил даже этот печальный ритуал. — Давайте тогда за них, как за тех, кто в море!
— Варя еще.  — Илья сказал это очень тихо, но попал в паузу между подначками и суетой. — Три года назад. В аварии.

Я задохнулась от его боли. И от своей — родившийся от нее.
Каково было бы мне, если бы сегодня я узнала о том, что он тоже в этом списке?
Всегда думаешь, что одноклассники — постоянная величина. Годами будешь пропускать встречи, но стоит только захотеть — и снова всех увидишь.