– Вот так всегда: до лучших времен, – вздохнула Марина. – Давай выпьем за то, чтобы они поскорей наступили.

Подруги чокнулись и осушили рюмки до дна.

– У тебя случайно нет колбасы или сыра? – спросила Маша.

– Ни хрена нет. Конфеты могу предложить, которыми торгую. Чтоб у моих хозяев слиплось в одном месте! И еще – суп из пакета.

– Ладно, хватит хлеба с огурцом.

Корицкая поняла, что для Марины это не вторая рюмка водки за сегодняшний день. И даже не третья и не пятая. Часто что-то подруга закладывать стала. Жизнь у нее, конечно, собачья. Но сама виновата. Никто замуж не гнал.

– Ну так расскажи поподробней, что там твой учудил, – попросила Маша.

Марина налила им еще по одной, дожевала кусок черняшки, отрезала второй.

– Я сегодня не ела, – сообщила она. – Сейчас еще по одной выпьем, я хлебцем закушу и выдам тебе все, что знаю. Может, и Марьянка к тому времени подъедет. Не хочу два раза одно и то же повторять. Вообще этого мерзавца вспоминать не хочется.

– Ты бы хоть маслом хлеб намазала-то, – заметила Корицкая.

– Масло только детям, – ответила Марина.

– О, господи! – воскликнула подруга и подумала: «Ну ничего себе живут люди. Мне крупно повезло, что Маринка этого Самсонова в загс отвела, а я на свободе осталась!»

Казалось, что подруга прочитала ее мысли, потому что заметила:

– Дура я была набитая тогда, в десятом. Ну надо же было в такого козла влюбиться! Что я в нем нашла? Марьянка-то его сразу отшила. А ты ведь тоже имела на него виды. Но я уцепилась. Вас еще ревновала. Боялась домой приглашать, думала, что уведете такое сокровище. Кретинка. Ну почему его никто не увел?!

Корицкая пожала плечами и подумала, что сокровище, подобное Самсонову, никому не нужно. Уж ей и Марьянке точно.

– Давай еще по одной, – предложила Марина. – За нас, за баб.

В кухне появилась мать Марины – Серафима Поликарповна.

– Хватит пить! – заорала она.

«Здесь вообще кто-нибудь разговаривает нормальным тоном? – подумала Корицкая. – Как ни придешь – уходишь с головной болью, потому что все непрерывно вопят друг на друга».

– Здравствуйте, тетя Сима, – поздоровалась Маша.

– Здравствуй, Маша. Ты в курсе уже, что драгоценный зятек учудил? Вымогатель хренов. В «Крестах»! Вдруг кто из соседей узнает… Мне же на улицу тогда не показаться! С бабками на скамейке не посидеть. Людям в глаза смотреть не смогу. Сколько раз тебе говорила, – обратилась она к дочери, – не выходи за него, потом говорила: разводись, ищи нормального мужика. Зачем Аньку рожала?

– Можно подумать, ты внучку не любишь, – заметила Марина. – То она для тебя – свет в окошке, то – зачем рожала.

– Вот если бы была только Анечка…

В этот момент в дверях кухни появился Виталик. Он услышал последнюю фразу, и у него началась истерика. Далеко не первая. У мальчонки уже была испорчена нервная система, что неудивительно в доме, где постоянно происходят скандалы, нет любви, пьют отец и дед, теперь еще и мать. Мать постоянно унижает и ругает отца, бабушка честит всех подряд, а он сам, как он уже понял в свои девять лет, – нежеланный ребенок. Ни для кого. Только, может, для папы, но папа боится выражать свои чувства, когда поблизости находятся мама и бабушка.

Виталик бился в истерике. Марина, перебравшая водки, вместо того, чтобы утешить сына, начала на него орать. Виталик захлебывался слезами. Корицкая в ужасе наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой. Серафима Поликарповна взяла мальчика за руку и повела в комнату, пытаясь успокоить. Правда, это у нее плохо получалось. Ребенок ей не верил.

Самсонова налила еще по одной.