Стоило ей сказать это, как выражение его глаз снова заставило ее покраснеть.

– Я сказала это не потому, что…

– Вопрос в том, что влюбленные владеют друг другом. Джульетта говорит также, что она продана, но ею не насладились.

– Я понятия не имела, что пьесы Шекспира настолько…

– Что?

Герцог снова выпил вина. Каким-то образом он ухитрялся выглядеть спокойным, даже безмятежным, хотя ласкал ее запястье.

– Чувственные, – выдавила Эдит, откашлявшись.

– Верно, – улыбнулся Стантон еще шире. – В соответствующих обстоятельствах, леди Эдит, все кажется чувственным.

Эди невольно задалась вопросом, сколько у него было любовниц. Возможно, он уже с шестнадцати лет шептал любовные стихи шотландским девушкам.

У нее едва не вырвался вопрос. Но она тут же поняла, что на некоторые вопросы лучше не иметь ответов.

Эди стало обидно: никто не потрудился написать стихи ей. Когда дело доходило до подобных вещей, она была наивной дурочкой.

– Вы сказали, что предпочитаете зваться Эди, – заметил Гауэйн.

Она кивнула.

– Будет большой честью, если вы станете обращаться ко мне Гауэйн.

Эди снова кивнула, но тут же поймала взгляд молодой леди, сидевшей напротив. Она смотрела на них с неприкрытой завистью, и когда Эди встретилась с ней глазами, прошептала:

– Вам так повезло.

Эди благодарно улыбнулась, и снова искоса гвзлянула на Гауэйна. Тот, наконец, повернулся к соседке справа.

В свете свечей его кожа отливала медом. Красные отблески в волосах были цвета темной вишни. Он выглядел так, словно произошел от древнего рода воинов.

Эди стало не по себе. Подобного с ней еще не случалось. Она целыми днями играла на виолончели и ссорилась с отцом. Да, она хорошенькая, но не особенно чувственная. И никогда не думала, что такой человек, буквально источавший эротическую уверенность, посмотрит на нее, ведь она не из тех девушек, которые флиртуют и бросают зазывные взгляды. Она даже никогда не думала ни о чем подобном.

Может ли быть, что герцог приветствует каждую женщину или хотя бы тех, кого намерен соблазнить подобной обольстительной поэзией? Сколько еще женщин он сравнивал с Джульеттой?

Эдит ждала, пока он не закончит разговор, и сама бессовестно пренебрегала соседом слева.

– В большинстве случаев я так не выгляжу, – сообщила она.

Гауэйн рассмеялся.

– Я чувствую себя так, словно вы видите меня на маскараде, – продолжала она. – Сначала я была тихой. Спокойной. Вся в белом…

– Как ангел, – добавил он, и дрожь в его голосе бросила ее в жар.

– Но я не ангел, – выдавила она. – И даже не слишком спокойна по натуре. Хотя питаю глубочайшее отвращение к конфликтам. А сегодня…

Она показала на платье.

– Это тоже не я.

– Обольстительное? – спросил Стантон. – Я обольщен.

Теперь Эди понимала, как Казанова приобрел свою репутацию. Должно быть, обладал способностью смотреть на женщину с расплавляющим желанием во взгляде. И конечно, любая падала в его постель.

Она постаралась взять себя в руки.

– Я похожа на царицу Вавилонскую. Но на самом деле я куда более обыденна.

– Я тоже не часто надеваю килт, хотя люблю носить цвета своего клана. Но при ветре очень мерзнут ноги.

– Килт вам идет, – улыбнулась Эди. Ни одна женщина в здравом уме не сказала бы иначе, когда килт надет именно на такого мужчину.

– А это красное платье идет вам.

Последовал момент многозначительного молчания.

Гауэйн понизил голос:

– Я бы хотел стянуть вниз рукава…

Эди прикусила губу. Дыхание перехватило.

– И облизать вас, начиная с губ и заканчивая…

– Вы не должны так говорить, – прошипела Эди. – Что, если кто-то услышит?

– Разразится скандал. Возможно, нас заставят немедленно пожениться. Вы разрешаете мне устроить скандал, миледи?