Черноглазые уборщицы переглянулись с ночным портье, который собирался сдавать дежурство. Мужчина с пылесосом наблюдал за их проходом до лифта, а потом вошел вместе с ними и, повернувшись спиной и отводя взгляд, довез до нужного этажа. Завидя их приближение, горничная открыла дверь в номер люкс и поспешила прочь.

Леди Брейсли усадили в кресло.

Кеннет пошарил в карманах, ища бумажник.

– Вы уверены, точно? – обратился он к Джованни. – Все будет нормально. В смысле… вы понимаете?..

Джованни, с проступившей на подбородке и скулах щетиной, а в остальном выглядевший безупречно, сказал:

– Совершенно уверен, синьор. Синьор Мейлер полностью мне доверяет.

– Да… но… понимаете? Эта история с… ну, с полицией… он что?..

– Я с радостью все улажу.

Они оба посмотрели на леди Брейсли.

– Придется подождать, – сказал Кеннет. – Все будет в порядке, я обещаю. Позже. Скажем, сегодня днем, когда она… понимаете?

– Как только возможно. Задержка нежелательна.

– Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Но… вы же видите сами, Джованни.

– Синьор, я уже понял.

– Да. Ну а пока… вот.

– Вы очень добры, – сказал Джованни, с бесконечным апломбом беря свои грязные деньги. – Я вернусь в два тридцать, синьор. Arrivederci.

Оставшись один, Кеннет прижал ко рту кулак, прикусив костяшки пальцев, посмотрел на свою тетку и всхлипнул без слез. Затем вызвал ее горничную и ушел в свой номер.

– Ты повеселилась, моя любимая? – на родном языке спросил барон свою жену, когда они готовились лечь спать.

– Очень. Тот высокий англичанин хороший танцор и явно человек нерядовой. Он, как говорят англичане, «высмеивал» меня за то, что я не собираюсь в то, другое место. Чтобы позаботиться о нем, сказал он. Он заигрывал со мной.

– Я ревную.

– Вот и хорошо. Я почти жалею, что мы туда не поехали.

– Теперь уже ты дразнишь меня, моя любовь. Просто немыслимо, чтобы я повез тебя в подобное место, Матильда. Ты была бы оскорблена. Мне странно, что этот человек, Аллейн, это предлагал.

– Он подшучивал надо мной, дорогой.

– Он не имел права шутить на эту тему.

Баронесса повернулась спиной к мужу, который ловко расстегнул «молнию» на платье и наградил жену ласковым, легким шлепком.

– Какое огромное облегчение, Геррит, – сказала она. – Я не смею в это верить. Расскажи мне в подробностях, что произошло.

– По сути… ничего. Как ты знаешь, я надеялся договориться. Я пришел в назначенное время в назначенное место. А он не пришел. Это очень странно.

– И хотя бы на время мы свободны от нашей тревоги?

– Думаю, мы совершенно свободны, дорогая. Думаю, мы никогда больше не увидим этого Мейлера.

– Нет?

– У меня такое чувство, что у него проблемы с полицией. Возможно, его узнали. Возможно, та женщина, которая ему угрожала, имеет над ним какую-то власть. Я уверен, что он сбежал. Он больше нас не побеспокоит, бедная моя любовь.

– А наша тайна… наша тайна, Геррит?

– Останется нашей тайной.

Быстрая улыбка тронула губы барона. Он открыл глаза и наклонил голову набок.

– А что касается нашей финансовой катастрофы, – проговорил он. – Ее больше нет. Смотри.

Он открыл сервант, достал оттуда большую сумку, в которой носил свое фотооборудование, отомкнул ее и продемонстрировал большой запечатанный пакет.

– Сколько сил потребовалось, – сказал он, – чтобы собрать все это. И теперь… вернуться в Женеву и снова положить под замок. Какой фарс!

– Какой фарс, – послушно откликнулась баронесса.

Он убрал сумку, запер сервант, повернулся и широко раскинул руки.

– Итак, – проговорил он. – А теперь!.. Иди ко мне, моя любимая!

Майор Свит последним из всей компании вернулся к себе в гостиницу. До номера его довел второй водитель. Майор пребывал в похожем на транс состоянии – он и не отключался, и не приходил в полное сознание. Водитель долго наблюдал, как он с огромным трудом доставал из кармана деньги, и не попытался скрыть досаду, когда получил более чем скромные чаевые.