Софи смотрела, грезила, до боли наслаждалась и не слишком прилежно слушала Джованни. Она внезапно ощутила усталость и смутное счастье. Рядом с ней шагал, храня умиротворенное молчание, Барнаби Грант, Ван дер Вегели носились вокруг с криками восторга, тысячей вопросов и много фотографируя. Леди Брейсли рука об руку с Кеннетом, а также – с большой неохотой – майор тянулись, прихрамывая, в арьергарде и жаловались на неровную дорожку.

– У меня низкий предел насыщаемости достопримечательностями, – заметила Софи. – Или, скорее, информацией о достопримечательностях. Я перестаю слушать.

– Ну, – добродушно откликнулся Грант, – вы хотя бы признаетесь в этом.

– Хочу, чтобы вы знали, это не значит, что я нечувствительна ко всему этому.

– Хорошо. Я ничего такого и не думал.

– Напротив. Я онемела. Почти онемела, – поправилась Софи. – Можно сказать: зримо бессловесна.

Он посмотрел на нее, улыбаясь.

– По-моему, вы проголодались, – предположил он.

– А по-моему, вы правы, – с удивлением согласилась Софи. – Пить, во всяком случае, хочу.

– Смотрите, мы располагаемся для пикника.

Они подошли к месту, которое называлось Бельведере, и поверх верхушек пиний посмотрели на исполинское великолепие Колизея. Шпили, крыши, сады, обелиск, нереальные в дымке склоняющегося к вечеру дня, плыли в отдалении и растворялись на фоне Альбанских гор.

Джованни с помощником нашли место у поваленной колонны, расстелили ковры и скатерти и распаковали корзины с провизией.

Это был, по выражению Софи, изысканный перекус: деликатесные маленькие сэндвичи с копченой семгой и икрой, римские и неаполитанские пирожные, фрукты и охлажденное белое вино. Предложили, на удивление, и виски с содовой. И чай для желающих, который и предпочла Софи – со льдом и лимоном и очень ароматный.

Какая мы странная компания, думала она. Легкое дуновение ветра принесло с собой более сильный запах мирта и сосновой хвои и на мгновение приподняло челку Софи. Она обнаружила, что Грант пристально смотрит на нее, и поспешно сказала:

– Никто из нас, похоже, не беспокоится о бедном мистере Мейлере.

Он махнул рукой.

– Не сомневаюсь, что наш властный друг разобрался в этом деле, – сказал Грант.

Майор Свит, который ел с большим удовольствием и ловко «уговорил» две порции виски с содовой, видимо, смягчился. Он сказал:

– Необыкновенный парень. По моему мнению, – лениво и беззлобно добавил. – Необыкновенно крепкий чай.

– Я думаю, – вступила леди Брейсли, – что мы прекрасно справляемся как есть – с Джованни, – и одарила Джованни достаточно долгим взглядом. – Хотя, – продолжила она, – жаль, что другой роскошный негодник покинул нас.

– А что именно, – беспокойно спросил Кеннет, – запланировано на сегодняшний вечер? Автомобили в девять – а куда мы поедем? Где будем ужинать?

– В «Джоконде», сэр, – сказал Джованни.

– Господи боже! – воскликнул майор. Еще бы ему не воскликнуть. «Джоконда» – самый роскошный и, без сомнения, самый дорогой ресторан в Риме.

– Правда? – проговорила леди Брейсли. – Тогда я должна помириться с Марко. На прошлой неделе мы поссорились из-за столиков. Он выгнал мексиканского атташе или кого-то, кто считается довольно важной персоной, и отдал его столик мне. Едва не произошел международный скандал. Я сказала ему, что терпеть не могу такие вещи. Вообще-то, с его стороны это было совсем уж нехорошо.

– На сей раз, дорогая тетушка, – усмехнулся Кеннет, – вам подадут комплексный обед за столиком в глубине зала рядом с дверью для персонала. Если я что-то понимаю в организованных турах.

– Прошу прощения, но вы ошибаетесь, сэр, – вмешался Джованни. – Все устроено совсем не так. Обслуживание по всем статьям самое лучшее. Позвольте заметить, вы закажете, что пожелаете.