Прильнув к майору, леди Брейсли обратилась к Гранту и Аллейну.

– Я знаю, что вы считаете меня неисправимой и глупой, – сказала она. – Ведь так?

– Нисколько, – вежливо ответил Аллейн, а Грант пробормотал что-то похожее на «клаустрофобия».

Мистер Мейлер сказал майору:

– Эта лестница переходит в другую и приводит в базилику. Если вы поведете леди Брейсли этим путем, то я вернусь, отыщу мистера Дорна и пошлю к ней.

– Он просто бесит меня. Честно! – воскликнула леди Брейсли.

– Может, вы хотите, чтобы с вами пошла я, леди Брейсли? – предложила Софи.

– О нет, – отозвалась та. – Нет. Благодарю. Вы слишком добры, но… – Она умолкла, по-прежнему не сводя глаз с Аллейна и Гранта. Ей требуется почетный эскорт, подумала Софи.

– Ну, – сердито буркнул майор Свит. – Мы идем?

Он повел даму к верхней площадке винтовой лестницы.

– Я вернусь, – крикнул он, – как только появится этот молодой человек. Надеюсь, он не заставит себя ждать.

– Вы продолжите экскурсию? – спросил мистер Мейлер у Гранта.

– Разумеется.

Грант, Аллейн и Софи ступили на лестницу, которая вела вниз. Слышен был цокот каблучков леди Брейсли по металлическим ступенькам и глухой стук грубых, с подковками башмаков майора Свита. Позади возбужденно перекрикивались Ван дер Вегели.

– Просто я не хочу, – пробасила баронесса, – пропустить хотя бы слово, дорогой, из того, что он может нам рассказать.

– Иди тогда! А я вас догоню. Хочу сделать еще один снимок Меркурия. Всего один! – крикнул барон.

Она согласилась и тут же упала где-то на железной лестнице. Муж баронессы издал испуганный вопль:

– Матильда! Ты упала.

– Да.

– Ты ушиблась.

– Нет. Я цела. Как смешно.

– Ну, иди тогда.

– Конечно.

Спираль лестницы сделала два или три витка вниз. Звук бегущей воды усилился. Они оказались у короткого прохода и, пройдя по нему, попали в подобие прихожей.

– Это инсула, – сказал Грант. – Можно назвать ее многоквартирным домом. Ее построили для римской семьи или семей приблизительно в середине первого века. Разумеется, они не были христианами. Через минуту вы увидите, как они поклонялись своему божеству. Идемте в триклиний, то есть в столовую. Которая одновременно является святилищем бога Митры, или митреумом.

Он провел их в похожую на пещеру комнату: выложенные мелким камнем сводчатые потолки, по сторонам, вдоль стен, массивные каменные скамьи, а в центре – алтарь.

– О митраистском культе вы знаете. Мне нет необходимости…

– Прошу вас! Пожалуйста, – взмолилась баронесса. – Мы очень хотим! Все! Пожалуйста!

Аллейн услышал, как Грант пробормотал себе под нос: «О господи!» – и увидел, как он посмотрел на Софи Джейсон, словно ища поддержки.

В душе Софи этот призыв отозвался волной тепла, смутившей ее.

– Только если он хочет, – промолвила она.

Но Грант, прикрыв на мгновение глаза, приступил к выполнению своей задачи. Баронесса, блестя глазами и сверкая зубами, впитывала каждое слово. Потом она протянула с мольбой руку и прошептала:

– Извините! Прошу меня простить. Но пропустить это – большая потеря для моего мужа. Я его зову.

Что она и сделала. Ее голос мог бы принадлежать самой Брунгильде[24]. Барон без промедления проворно спустился вниз и, подчиняясь поднесенному к губам пальцу жены, немедленно приготовился слушать.

Грант поймал взгляд Софи, нахмурился, прикрыл на секунду глаза и прерывающимся голосом стал рассказывать о культе бога Митры. Это была, начал он, необычайно благородная религия, которая продолжала существовать, в буквальном смысле слова, под землей, когда другие языческие формы поклонения попали в христианском Риме под запрет.