В гостинице, оставшись один, он, скинув пыльный сюртук, подошел к окну, распахнул ставни и принялся рассматривать пейзаж. Коломна по праву славилась живописной природой, красавицей рекой Окой, церквями, башнями и прочими достопримечательностями. С трудом отлепив взгляд от пейзажа, Иван Андреевич со вздохом подавил в себе желание спуститься вниз и перекусить расстегаями. До назначенного срока оставалось еще часа четыре, но рисковать было нельзя. Он неторопливо принялся распаковывать вещи, как вдруг над самой головой просвистел камень и, ударившись о стену, замер на полу. Драматург вздрогнул от неожиданности и, шагнув к окну, осторожно выглянул. Во дворе никого не было. Опасаясь, что бросок все же может повториться, он отошел в сторону и задумчиво уставился на метательный снаряд.

Внезапно в дверь постучали. Постоялец на всякий случай поднял загадочный камень и буркнул:

– Ну, войдите.

На пороге появилась немолодая горничная:

– Простите, что беспокою вас. Вам просили передать вот эту записку, – женщина протянула немного грязный, сложенный вдвое кусок бумаги.

– От кого? – сурово спросил тот, принимая послание.

– Не могу знать. Какой-то мальчишка сказал, что от некоего дяденьки для Ивана Андреевича Крылова, принимающего участие в нашем ежегодном коломенском турнире… Больше ничего не знаю.

– И кто кинул камень в мое окно, вы тоже не знаете? – ехидно сказал Иван Андреевич, показывая булыжник.

– О боже! – всплеснула руками горничная. – Это, должно быть, мальчишки дворовые хулиганят.

– Примите меры. Совсем вы тут, в ваших провинциях, распоясались! – сердито процедил собеседник, хмурясь.

– До вечера мы все уладим! Прошу извинить за причиненные неудобства!

– Ничего себе неудобства! Безобразие! А вдруг это покушение на меня? А если меня тут у вас закидают камнями? – разошелся гость и угрожающе направился к своей собеседнице. – Поселите меня в другом номере!

– Да, конечно, конечно… Сегодня же мы переселим… Не волнуйтесь… – лепетала горничная, медленно отступая в коридор. Нащупав ногой ступеньку, женщина резко развернулась и побежала по лестнице.

Драматург с треском захлопнул за ней дверь и, наконец, развернул бумажку. На ней корявыми буквами было написано следующее:

«Ежели вы, господин Крылов, еще не передумали участвовать в соревновании, то настоятельно рекомендуем передумать. Или коли вы изволите все же явиться, то еще более настоятельно просим вас проиграть. Поверьте, это в ваших же интересах. В противном случае вы пожалеете. В Коломне еще много камней. Подумайте. Доброжелатели».

Прочитав, Иван Андреевич презрительно хмыкнул. Затем, на всякий случай прикрыв ставни, достал письменные принадлежности, обмакнул перо в чернильницу и на другой стороне бумажки уверенной рукой начеркал ответ. Писатель не чурался крепких выражений, и на сей раз ему пригодилась фраза, сказанная по дороге кучером. Разумеется, в письме она получила некую литературную обработку.

Спустившись, Иван Андреевич отдал послание горничной на тот случай, если кто-то придет за ответом, и потребовал себе две порции расстегаев за счет заведения. Но поразмыслив, отменил заказ и поднялся обратно в комнату. Едва постоялец прилег на кровать, как в дверь снова постучали.

– Кто? Что? – прорычал драматург, поднявшись с несвойственной ему быстротой. – Не гостиница, а проходной двор!

Дверь, оказавшаяся незапертой, тихонечко приоткрылась, и в комнату робко вошла миловидная девушка. Гостья остановилась и принялась теребить светлый локон, выбившийся из-под чепчика.

– Кого вам угодно, сударыня? Что привело вас ко мне? Может, у вас найдется для меня записка или, на худой конец, камень? – преувеличенно почтительным тоном сказал Иван Андреевич, раздосадованный, что посетительницу невежливо просто выставить за дверь.