Она судорожно дергалась, и что-то било ее по ребрам. Вспыхивали полосы желтого света.

«Абигейл!»

Кто-то громко звал ее и тряс за плечо.

Горы и небо посерели, покрываясь неясными образами. Ее веки приоткрылись, снова закрылись, потом открылись, теперь уже окончательно.

– Ох, – вырвалось у Абигейл.

Поль отвернулся. Под ногами у него плавали рыбы.

– Ну-ну, успокойся, – сказал он.

Двигаясь по длинным плавным кривым, в воде вспыхивали неяркие зелено-голубые огни.

– Сон?

Абигейл вздрогнула, схватила Поля за руку, но тут же отпустила. Потом кивнула.

– Расскажи мне его.

– Я… – начала Абигейл. – Ты просишь меня как просто человек или как начальник внешней безопасности?

– Я не делаю такого различия.

Девушка почесала друг о друга большие пальцы ног.

– Хорошо, – сказала она и рассказала свой сон.

Поль слушал с большим интересом, а когда Абигейл закончила, задумчиво потер подбородок.

– Ты знаешь, мы предложили эту работу тебе именно в связи с твоей последней передрягой. Хладнокровие в экстремальной ситуации. Отсутствие подчиненности телу. Специалистов-гравитационщиков много, выбор у нас был большой. Ты просто оказалась чуть покруче прочих.

– Что ты хочешь этим сказать? Что мне можно найти замену?

Поль пожал плечами:

– Любому можно найти замену. Я просто хочу, чтобы ты знала: если хочешь, то можешь отказаться. Наш проект от этого не пострадает.

– Я не хочу отказываться.

Абигейл тщательно подбирала слова и говорила медленно, чтобы не дать выход своему нарастающему гневу.

– Послушай, я работаю в гравитации уже десять лет. В Солнечной системе я была везде. Известно тебе, что сейчас насчитывается меньше двух тысяч человек, побывавших и на Меркурии, и на Плутоне? У нас даже есть свой маленький клуб, и раз в год мы встречаемся. – Вокруг Абигейл раскачивались водоросли, огни на полу отбрасывали на стены размытые колеблющиеся блики. – Всю жизнь я провела, вращаясь вокруг Солнца, и больше нигде не была. Я хочу путешествовать, но в Солнечной системе путешествовать мне уже некуда. Я везде побывала. Ты предлагаешь мне выбраться наконец куда-то еще и тут же спрашиваешь, не хочу ли я отказаться. Черта с два!

– Почему ты не веришь, что проход сквозь Гинунгагап – это смерть? – спокойно спросил Поль.

Абигейл посмотрела ему в глаза и увидела там лишь холодный расчет. Это почти испугало ее. Поль оценивал ее, формировал суждение, соединял события в длинные логические цепи, совершенно не принимая во внимание человеческие чувства. Он сам был как чужак.

– Обыкновенный здравый смысл. Когда выйду, я обязательно буду той же Абигейл, которая войдет в «Клото». Не будет различия ни на атом, ни на мельчайшую частицу.

– Но сущность будет другой. Каждый атом будет другим. Все до последнего электрона будет другим.

– Хорошо. Но чем же это отличается от обычного нашего состояния? – настойчиво спросила Абигейл. – Наше тело – это постоянный поток. Молекулы все время сменяются другими молекулами. Кусочек за кусочком мы перевоссоздаемся. Разве это делает нас от мгновения к мгновению другими людьми? «Наше тело всего лишь летучий пар», верно?

Глаза Поля сузились.

– Марк Аврелий. Но твоя цитата не полная, дальше следует: «…наша душа – это всего лишь сны и пар».

– Ну и что это означает?

– То, что Марк Аврелий не поддерживает твою точку зрения. Если прочитать цитату точно, она как раз доказывает верность моих утверждений.

– И все равно, либо одно, либо другое. Или я выйду из черной дыры той же, что и была, или я уже не та, что была мгновение назад.

– Я бы поставил вопрос иначе, – пожал плечами Поль. – Но это не важно. Давай спать.