– Раз уж вы, граф, так хорошо разбираетесь в этом чуде прогресса, – язвительно отозвалась стражница, – то не соблагоизволит ли ваша светлость занять подобающее место на капитанском мостике нашего крейсера?

– Охотно. Да, ваше вы… то есть Иллика, вам точно придется повременить с мазью.

– Почему?

– Потому что через пару часов вам все равно очень захочется её смыть, – сказал Николай. – Вместе с дюжиной слоев угольной пыли.

– Неужели собираетесь поставить меня, эльфийскую принцессу, к топке? – грустно усмехнулась я.

– Вы видите вокруг много других кандидатов в кочегары? Нет? Впрочем, если вас это утешит, я вскоре присоединюсь к вам вместе с госпожой Бриннер – как только мы избавимся от вагонов с федеральной почтой и направим наш гордый корабль на путь истинный. Нет! Стойте, черт бы вас побрал!

Два последних, столь эмоционально окрашенных восклицания относились у Юлле, уже начавшей было отцеплять паровоз.

– В чем дело?

– Следующая сцепка, – процедил русский. – Тендер с углем пригодится нам самим.

Он взмахнул плащом и в следующий миг оказался уже на паровозной площадке. Еще через секунду окрестности огласил протяжный гудок.

– Поезд отправляется!

Я осторожно обошла пыхтящее железное чудовище и, старательно цепляясь за поручни, буквально силком втащила себя наверх. Несмотря на жару, меня трясло, все же настолько близкое знакомство с механизмами – это слишком сильное испытание для психики любого Перворожденного.

– Прошу вас, – кажется, жест графа был почти издевательским, но в моем полуобморочном состоянии мне было уже не до вдумчивого анализа интонаций. – Мешок можете кинуть в угол. Схема проста, как яблоко в разрезе – топка справа, лопата слева.

– О, боги, – тихо простонала я. – За что?

Меня не удостоили ответом – естественно. Наши боги предпочитают являться в тенистую прохладу леса, наполненную трелями птиц и журчанием ручьев. Пышущая жаром металлическая клетка, по сравнению с которой даже недавняя пробежка вспоминается как недостижимый сон, могла привлечь разве что кого-нибудь из пантеона подгорных коротышек.

– А как часто нужно кидать в нее уголь?

– Так часто, как только сможете, – безжалостно добил меня вампир. – И чем быстрее, тем лучше.

Подавив тяжкий вздох, равно как и все вертевшиеся на языке слова, я сбросила мешок и взялась за отполированный до лакового блеска черенок огромной лопаты. Осторожно потянула её на себя – лопата не поддавалась. Может, куча угля уже успела окаменеть, и теперь для того чтобы извлечь из неё сей инструмент, нужна не эльфийская принцесса, а Артур Пендрагон?

– Ну что там у вас? – раздраженно обернулся Николай. – Я же сказал – все просто! Смотрите!

Раз-з – лопата со скрежетом вывернулась наружу, прихватив на себе добрый пуд угля и подняв не меньше двух пудов в виде облака густой черной пыли. Я закашлялась. Два – стальные створки с лязгом распахнулись, и обнажившееся чрево железного дракона жадно поглотило очередную порцию пищи. Я почувствовала, как мои волосы – да и ушки, кажется тоже – начинают сворачиваться от огненного порыва. Три – лопата с жалобным скрежетом вновь зарылась в кучу.

– Теперь понятно? – крикнул Рысьев. На его лице не было ни капельки пота, шелковая сорочка по-прежнему резала глаз ослепительно белизной – это при том, что все вышеописанные манипуляции с лопатой он производил одной лишь левой рукой.

– Да! – зло выкрикнула я, повисая на черенке. – Понятно!

До сего дня меня искренне забавляли человеческие воззрения о загробной жизни. Это было так легко – лежать в сплетении послушных ветвей, неторопливо просматривая свиток с монографией Гитаникина аен Пеллиу «Этимология Тартара». Конечно же… всего лишь древние рудники, искаженные воспоминания о которых… ничего реально ужасного… как же! Теперь-то я точно знаю – человеческий ад есть! Я даже знаю, как он выглядит!