Разбежались мы мирно, что, конечно же, сегодня вышло мне в плюс. Когда-то мы договорились с ним остаться друзьями, но на практике получилось не очень. То есть вчера я написала ему впервые за все время, и сегодня вот мы встретились. А говорят, у нас маленький город. Я с удовольствием рассматривала Максима. Девчонки были правы, пацан оперился и возмужал: широкие плечи, шея в две ладони, вены красиво выступают на ней. Мужественный подбородок с намеком на щетину. Когда мы встречались, на его лице торчали редкие рыжие усики. Я улыбнулась.

– Привет. Чего кривишься? – с порога спросил Макс. Он тоже меня внимательно разглядывал. И улыбался. – Выглядишь не очень, хотя это и понятно, хорошо хоть вообще жива.

Я еще шире улыбнулась, потому что вспомнила эту особенность своего друга. Время идет, а кое-что остается неизменным.

– А что с лицом? Чего оно у тебя одностороннее? В смысле, почему улыбка такая кривая? Это навсегда?

Он не ждал, что я начну ему отвечать, просто продолжал заваливать вопросами. Честно, уже наступал предел моего терпения.

– Врачи что-то говорят? И стрижка, конечно… Ты напоминаешь тифозного мальчика. Но шрам зарастет, ничего. А так, жутко, конечно. Один нос и глаза остались. А какие шикарные у тебя были косы… вот правда, шел бы по улице и не узнал. Похудела сильно.

– А ты не отличаешься галантностью, да? – только и смогла сказать я после потока его комплементов.

Макс смутился. А я не думала обижаться, потому что точно знала – молчать он не умел. И всегда из-за испытывал большие проблемы с коммуникацией. Пару раз даже нос ему ломали.

– Ладно, проходи, садись, – впустила я его на кухню. – Чай будешь?

– А пожрать есть что? С утра ничего не ел.

Учитывая, что на дворе было утро, я вздохнула и спросила:

– Пельмени подойдут? С маслом или сметаной?

– Подойдут. С майонезом, если есть. Составишь компанию?

Я кивнула и пошла к холодильнику. Вот что мне нравилось в моем старинном друге – он прямой, как прут. Никаких игр и пристрелок. Можно начинать сразу с главного.

– Сам понимаешь, я даром не кормлю. Не кривись, пожалуйста, от тебя не убудет. Зато пельмени с мясом и майонезом. И даже добавку организую по желанию.

– И чем мне с тобой потом расплачиваться за такую доброту? – Максим уже примерился к моему стулу и размещал на нем свой филей.

Было видно, что разговор у нас получится. И от этого я испытывала облегчение.

– Знаниями, дружище, знаниями. Макс, расскажи про маньяка, мне очень нужно разобраться в этом деле. Ты же понимаешь, что произошло. Я чудом осталась жива, и хочется понимать, что меня ждет дальше. Ты спрашивал, что врачи говорят. Говорят, что я дура.

Макс посмотрел на меня вопросительно. Я молчала. Важное правило, которое я усвоила с детства – не стоит все объяснять. Куда полезнее может быть, если у людей останется прекрасная возможность додумать так, как им удобнее. Это открывает безграничные возможности.

Не знаю, к каким заключениям пришел Макс, но он ответил:

– Вот так и знал, что это не я тебя допрашивать буду, а ты меня! Васён, ты же понимаешь, что я не имею права разглашать информацию. Я знаю, что у тебя личный интерес. Но мне, если что, прилетит по первое число.

Макс вздохнул и посмотрел на меня, а я улыбнулась. Криво, конечно. А потом похромала к холодильнику.

– Ну так что, пельмени варить? Ты же знаешь меня, я все равно не отступлюсь.

– Ладно, – вздохнул он. – Вари. В этом городе раньше нас узнают о ходе дела даже таксисты и продавцы на рынке. Так что, думаю, Америку я тебе не открою.

Я хмыкнула и поставила кастрюльку на огонь. Город у нас и, правда, славный. Сплетни летают по воздуху. Просто бери и хватай.