— Почему? – хрипло спросила я, чувствуя, как горит кожа под его горячей рукой.
— Я старше, и пока ты со мной, я несу за тебя ответственность.
Услышав в его тоне покровительственные нотки, которые были явно лишними, дёрнула подбородком, освобождаясь от хватки, и уязвлённо произнесла:
— Чтоб ты знал, Астахов, через четыре дня мне исполнится восемнадцать, так что умерь свой родительский контроль. Ты видел мою семью и должен сообразить, что мне сполна этого хватило ещё до тебя.
Парень мою гневную тираду вынес спокойно и только под конец недовольно скривил губы:
— О, да. Я заметил. Из-за этого самого контроля ты так между парнями скачешь, наплевав на их чувства?
Это он про кого? Про того мальчика из параллели, что пару дней назад приглашал меня погулять, а я отказалась? Так не в моём он вкусе вообще-то! И чего теперь, каждому «да» говорить, лишь бы не обидеть?
— Астахов, ты за своей жизнью лучше следи, у тебя там жести побольше будет, чем у меня! – взбунтовалась я.
— В последнее время благодаря тебе её ещё больше прибавилось, гномиха, – тоже набычился верзила. — Ты вообще нормально жить умеешь? Учись избегать неприятностей, а то так и будешь обливаться соком и психам дорогу перебегать.
— Не нужно всех с собой сравнивать, – огрызнулась я, вспоминая, как Астахов в столовой до самого конца молча лицезрел моё фиаско. – Есть на свете хорошие люди. 
— А я, значит, плохой? – выгнул бровь в изумлении.
— А я? – выгнула грудь колесом, с силой напирая на потрясённого соседа. – Я же в твоих глазах уже кем только не побывала… Вот ещё и «неудачница» добавилась. За что такое отношение? – замерла в ожидании.
— А ты не понимаешь, да? – посмотрел на меня с чувством полного презрения, что я даже отступила назад. – Бросила – и даже совесть не мучает?
Твою кочерыжку! Так и не простит мне никогда эти лимоны!
— Надо было сильнее бросить, если б заранее знала, что у тебя так харя по диагонали треснет! 
Ох, и правда, за живое задела. Вон как смотрит.
Недобро как-то. Мысленно на кусочки меня расчленяет. 
Тачку выше жизни человека ставит! 
Тьфу.
— Я чуть не совершил ошибку, поверив в то, что такая милая девочка не может быть расчётливой стервой… — холодным тоном сказал Астахов, заправляя мне за ухо ещё мокрую прядь волос.
Такого обвинения я не ожидала, поэтому не смогла дать внятный ответ. Просто стояла и смотрела в глаза Леонида, думая в этот момент, что он олицетворение этого гнилого городишки. Что соврал он про то, что не любит применять силу. 
О, ещё как любит. И делает это сейчас осознанно. Не физически. Он давит морально. Чувствует, что я слабее, ведь мне сложно противостоять такому самодостаточному и взрослому человеку, поэтому пользуется ситуацией.
Изучив меня за последнее время, думаю, он понял, что я ни за что не втяну родителей в нашу с ним передрягу, а с прибавлением ещё и шизоидного отца вообще замолкну и буду изображать счастье, пока не вылезу из этого ведра с помоями.
— Спасибо, что заступился за меня перед своим отцом, – понизила от разочарования голос и, бесшумно вздохнув, показала парню на дверь.
У него состояние не лучше. Черты лица заострились от злости, а в глазах самый настоящий огонь. 
— Пока долг не вернёшь, даже не думай сваливать, – бросил мне яростным тоном. – Иначе удвою твои неприятности. 
Когда за ним хлопнула дверь, я беспомощно вздрогнула и, приложив ладони к лицу, тихонько всхлипнула.
Просто западня какая-то. Куда ногу ни поставь, вылезет острый кол и уколет побольнее.
Забравшись в постель, укрылась с головой одеялом и молча лежала так, пока от упадка сил не вырубилась.