А с Ромкой у них всё серьёзно было? Их отношения дошли до секса? Он прямо об этом не рассказывал, но почему-то я был уверен, что да. До этого момента. Смотря на такую открытую стеснительность, на искреннее девичье поведение, нехотя представил гномиху в объятиях друга и поморщился от злости.
Да ей же ещё восемнадцати нет. Никогда не задумывался о возрасте своих девчонок. У меня были и младше Алисы, когда я только начинал постигать азы секса. Но не сейчас, когда я чувствую себя зрелым парнем и маленькие девочки кажутся мне бесполыми существами. Запретными и сомнительными. Глаза и желание раскрываются у меня, только когда передо мной взрослый человек. Когда девушка официально признана перешедшей границу допустимости.
Нормально ли это? 
Не знаю. 
Но я такой.
Получается, что Ромыч придерживается другого мнения, раз позволил себе дотронуться…
Чёрт!
Загоревшееся внутри желание отвернуться от Алисы не смогло побороть другое, заставляющее оценивать каждое её движение, пока она смущённо укладывалась на моей подушке.
И как бы это глупо ни звучало, я понимаю друга. От неё просто невозможно оторвать глаз. 
Куколка…
Отец Алисы невольно попал в точку, называя её этим словом.
Какие же тонкие у неё запястья. Маленькие руки не давали покоя их хозяйке, и она нервно теребила край одеяла, пытаясь понять, укрыться или оставить всё как есть. Продолжать выставлять на обозрение полуголые ноги.
Кажется, гномихе не нравится моё молчание. Не нравится, что я продолжаю сидеть на подоконнике и пристально её рассматривать.
Я бы отвернулся. Правда. Но моя тупая башка увлечена созерцанием тонких линий, изящных изгибов, прорисовывающихся из-под натянутой майки, и округлыми очертаниями, притягивающими взгляд дольше, чем положено.
Интересно, Алиса понимает, что вызывает у мужчин интерес, ещё не достигнув этой самой… спелости?
На первый взгляд кажется нелепой, но при рассмотрении понимаешь, что пора к окулисту.
Мне всегда нравились высокие и с богатыми формами девушки. Но почему-то на гномихе произошёл сбой пристрастий. Иначе как объяснить, откуда взялось сбивчивое дыхание и странное покалывание в пальцах, тянущихся прикоснуться к нежной коже девчонки?
Не справившись с секундным порывом, подошёл к ней и лёг рядом прямо в одежде.
— Никогда бы не подумал, что именно родители девушки заставят меня с ней спать… — прошептал я, любуясь блеском голубых глаз.
— Много на себя не бери, Астахов, – зыркнула в ответ гномиха.
— Ну как же? Ты же та, ради которой я брошу всех своих парней и женюсь по настоящей человеческой любви, – слегка перефразировал речь её отца. – Свидетели ещё будут? – кивнул на открытую дверь. – Или можем начинать? – коварно улыбнулся, когда в глазах девчонки зародилось понимание. – Нам ещё утром на балконе простынь со следами крови вывешивать…
— Это будет твоя кровь, идиот! – ругнулась Алиса, выдёргивая из-под меня одеяло и натягивая его по самый подбородок.
— Больше нечем удивить-то? – съязвил я, снова отгоняя образ гномихи и друга. Неприятное чувство царапнуло в груди, и я принял это за обиду. Из-за этой вертихвостки я сгораю от тоски по дружбе с Ромычем, а она уже спокойно лезет в чужую постель.
— Пошёл ты, Астахов! – яростно процедила сквозь зубы она и уже собралась встать, но я вовремя успел поймать её за руку.
Ещё не хватало, чтобы она отцу пожаловалась. Разберусь с ней потом, сейчас требуется только пережить этот момент и дождаться ухода её родителей.
— Даже не думай, – дёрнул её назад, чувствуя, как бешено бьётся моё сердце, в унисон пульсу, пробивающемуся в жилке на худеньком запястье. – Я буду спать на полу.