– Да! И он меня уволи-и-ил! – Горе Кареткиной получило новый яркий импульс.

Глеб вздрогнул и вышел из ступора. Постарался взять себя в руки и заговорил, стараясь, чтобы голос звучал холодно и непреклонно:

– Твой испытательный срок закончился, и я понял, что мы не сработались.

С холодностью и непреклонностью выходила какая-то лажа. Он выглядел как плохой актер, который говорит слишком громко и явно не справляется с ролью.

– Я с вами отлично сработалась! – По щекам Кареткиной побежали рейнские водопады. – Вы ни разу не жаловались!

– Ах, значит, это твой босс… – зловещим тоном повторила девица в красном, которой родители дали очень странное имя Агата.

– Разговаривать больше не о чем. – Глебу хотелось, чтобы от него как можно скорее отстали. Он готов был практически на все, лишь бы избежать сцен на людях. Он ненавидел публичные скандалы. Еще немного, и он пойдет на попятный. И даже возьмет Кареткину обратно в штат. Еще решительнее он продолжил: – Я нанял тебя на работу, ты мне не подошла.

– Это подло, Глеб Аркадьевич! Вы, Глеб Аркадьевич, должны были хотя бы намекнуть… Вы должны были…

– Я не люблю намеков, – раздраженно перебил Глеб. – А за всем, что я тебе должен, можешь обратиться в бухгалтерию.

Девица, державшая Кареткину за руку, зловеще прищурилась и уже открыла было рот. Наверняка для того, чтобы выдохнуть гневные обвинения, но он ей этого не позволил. На него вдруг накатило странное, необъяснимое щенячье желание шугануть их, двух этих дур, вспугнуть и прогнать, как уток. Почему он, черт побери, должен миндальничать и скрывать правду?!

– Вот кем вы работаете? – Он посмотрел прямо в глаза Агате и требовательно выпятил подбородок. – Врачом? Учителем? И как ваше имя и отчество?

– Она диза-а-айнер интерьера, – прорыдала Кареткина, как будто все еще была обязана отвечать на его вопросы по долгу службы. – Агафья Константиновна…

– Ах, дизайнер! Вот теперь и представьте, дизайнер, что возле вас с утра до вечера вертится некто, кто дико вас раздражает. Он делает кое-какую необходимую работу, но постоянно мельтешит перед глазами и канючит… – И он передразнил мерзким голосом: – «Агафья Олеговна! Вам заточить карандашик, Агафья Олеговна? А то у вас все переломались, Агафья Олеговна! А вы обед не пропустите, Агафья Олеговна? А то уже два часа дня, Агафья Олеговна!» Ну, как? Много хороших идей придет вам в голову, а?!

Пораженная Кареткина перестала рыдать и тонко икнула.

– Вам что, ввели сыворотку правды? – спросила Агата, глядя на Глеба с неподдельным изумлением.

– Я никогда так не разговаривала-а-а! – завыла Кареткина, закрыв лицо растопыренными пальцами.

Внутри у Глеба мгновенно разорвалась граната ярости. На секунду он даже ослеп от взрыва.

– Знаете что? Да идите вы к черту! Дайте мне пройти.

Ни одна из них не пошевелилась.

– Дайте же мне пройти! – повысил голос Глеб и топнул ногой.

Сделал он это совершенно напрасно, потому что прямо перед ним была лужа. Вернее, он уже стоял в луже, но до сих пор не замечал этого. И когда он злобно топнул, то попал в самую середину, и волна брызг, высокая и мощная, окатили обеих девиц с ног до головы. Они взвизгнули и отпрыгнули назад, но было поздно.

– Ах ты, кретин! – закричала Агата, отплевываясь. – Да чтоб ты провалился!

Ее платье было испорчено. Пострадали и туфли, и портфель. А что еще пострадало, Глеб увидеть не успел, потому что внезапно и без предупреждения получил удар, от которого мир перед его глазами на миг перекосился.

Это дизайнер интерьера Агафья Олеговна сделала шаг вперед и изо всех сил шарахнула его по голове папкой с бумагами. Папку она во время разговора держала в правой руке, и с виду та казалась совсем не опасной.