В дальнем углу над мини-баром вспыхнули редкие тусклые лампочки. Я изучала обстановку: красиво задрапированные стены, удобные кожаные кушетки, репродукции известных импрессионистов на дальней стене, среди которых я узнала работы Моне и Ренуара. Это не оригинально, но сейчас я находилась в самой, что ни на есть, настоящей vip-комнате клуба.

Громкий щелчок захлопнувшегося замка, словно лязгнувшая перекладина мышеловки, уцепившая кончик хвоста нерасторопной жертвы, заставил меня вздрогнуть.

6. 05

Я стояла посреди комнаты, сжимая похолодевшие руки, и смотрела, как медленно приближается Эйван. Без тени улыбки, серьёзный и целеустремлённый. И я знала, что отступать уже поздно. Да он бы и не позволил мне. А я и не собиралась. Напряжение, копившееся во мне уже долгое время, требовало высвобождения. И он мог дать мне его.

Я не знала, кто он. Он не знал, кто я. Ничего, кроме имени, никаких подробностей. А нужны ли они сейчас?

Я вспомнила о последнем разговоре с матерью, и бешеный гнев новой волной накрыл меня. Хоть на короткое время, могу я поддаться своим желаниям, своим, а не чужим, перенесённым на меня? Мне хотелось почувствовать себя живой. Понимая, что это не более чем своеобразный протест, я всё же желала пойти до конца. Я заслужила на это право, чёрт возьми, я заработала его долгими годами идеального послушания.

- Тебе налить чего-нибудь? - он кивнул в сторону бара, и я отрицательно покачала головой.

- Нет. Налей себе, если ты хочешь, - шёпотом предложила я.

Он протянул руку, коснулся моей щеки тыльной стороной ладони.

- Я хочу, но у меня жажда другого рода, - Эйван привлёк меня к себе, жар его тела, пробивающийся сквозь преграду рубашки, перекинулся на меня. Его лицо оказалось совсем близко, наши губы почти соприкасались. – Напои меня, - выдохнул он и прижался лбом к моему лбу.

Я прекрасно осознавала, что меня соблазняют, но так хотелось поддаться.

Кончики его пальцев прошлись по моей нижней губе так, что мои губы совершенно рефлекторно приоткрылись, и он прижался к ним своими, скользя языком за их преграду. Я ощутила лёгкий привкус шампанского и, еле слышно застонав, вернула поцелуй, постепенно перерастающий из простого, лёгкого в более глубокий, но не менее чувственный.

Пока решимость не покинула меня, я потянулась к боковой застёжке молнии и принялась остервенело дёргать её, но тонкая шёлковая ткань, попавшая между зубчиков, воспрепятствовала мне. Раздражённо выдохнув, я предприняла ещё несколько тщетных попыток. Эйван, почувствовавший лихорадочность моих движений, оторвался от моих губ и удивлённо посмотрел на меня.

- Райли, я, конечно, очень польщён и поражён подобным рвением. Ещё ни разу девушки не стремились так быстро избавиться от одежды, пав жертвами моего обаяния, - его рука потянулась к застёжке, легко высвобождая мешающую ткань, и молния с тихим шелестом разъехалась.

Мои руки безвольно повисли, голова понуро опустилась. Чувствуя себя совершенно никчёмной, я ждала его насмешки, но её не последовало. И тогда я набралась смелости вскинуть голову и встретить его взгляд. В нём не было иронии или откровенного удивления от моей нелепости и неопытности. В их изумрудной глубине всё так же поблескивали маленькие всполохи желания. Это немного успокаивало.

Его руки обхватили мои ладони и, подняв их вверх, приглашающим жестом опустили на ровный ряд пуговиц его рубашки. Искорки в глазах заблестели ещё ярче, и я, поняв его намёк, принялась расстёгивать пуговицы, постепенно, миллиметр за миллиметром, обнажая кожу.