Когда вроде бы не хочешь обидеть человека, но понимаешь, что ещё слишком рано для проявления симпатии к противоположному полу.

А мой "пол" не только противоположный, но и с "неровностями". 

Пугает ее мой уродливый шрам на лице.  

Или она от холода так трясется?

Я включаю печку на максимум, направив потоки воздуха на...

Свету.

Хорошее имя... Солнечное такое.

Давненько я уже не видел в своей жизни таких "солнечных" дней.

И плевать, что на дворе сейчас поздний дождливый вечер.

Остановившись на светофоре, тянусь к ней. Света пугливо вжимается в спинку кресла. Потом нервно хихикает и виноватыми глазами хлопает, словно с ее стороны это была всего-навсего случайность.

Я не дурак.

Мне ничего не остается, кроме как втянуть руку в себя, коль уж она считает ее страшнее ядовитой кобры.

— Извините, я думала вы... — что-то не дает ей договорить. Мнется она.

Неужели с ней и впрямь обошлись настолько жестоко, что она теперь страшится каждого шороха?

— Тебе меня не нужно бояться, — говорю через губу, притормозив перед перекрестком. — Я всего лишь хотел переложить сдобу назад.

— Нет. Спасибо, я подержу. Мне несложно, — щебечет как птенчик.

Любо смотреть на неё.

Красивая будет, если отмыть замарашку, да самую малость подшаманить. Волосы подстричь, переодеть, откормить и... хрен с ним... маникюр сделать.

— А вы, Назар, рулите. Смотрите, уже пробка за вами собралась, — включает она кокетку.

Моргнув, возвращаю взгляд на светофор, уже давно загоревшийся разрешающим.

Я так засмотрелся на неё, что все органы чувств разом отключились на время, за исключением зрения. 

Не слышал, как мне начали сигналить машины, следовавшие в потоке за мной.

— Свет, давай на "ты" сразу? — предлагаю я, возобновив движение в сторону дома. — Не люблю я, когда мне "выкают".

Она окидывает меня взглядом, щеку изнутри прикусывает.

— А сколько вам лет?

— А на сколько выгляжу.

— Ну, — протягивает она вдумчиво, сощурив один глаз. — Вы выглядите как мой папа в тот момент, когда я видела его в последний раз. Ему тогда было сорок шесть. Вам, думаю, тоже около того.

Мда... Запустил ты себя, Молотов.

Скоро совсем в старики начнут записывать. Место в автобусе уступать будут, а "околоподъездные" бабки того и глядишь кадрить станут, а то и вовсе позовут к себе в гости, чтобы я им "трубы прочистил" на старости лет.

— Почти угадала. С одной цифрой всего-то напутала, — нехотя проговариваю.

А про себя думаю: надо бы отвести и своему внешнему виду больше внимания.

— Так и сколько вам лет? Сорок четыре?

— Тридцать шесть.

— Ой, — булькает она, рот ладонью прикрывает, краснеет. — Просто темно на улице. Плохо рассмотрела... Я не хотела..

— Я что, похож на того, кто обижается по пустякам? — в своей привычной ворчливо-стариковской манере перебиваю я.

Ну, чем не старик?

Света резко замирает и головой мотает. Боится даже вздохнуть.

— Не-а. Что вы? Нет, непохожи совсем.

Что-то я палку перегнул. Снова запугал девчонку.

— Ну, а у тебя когда день рождения? — перевожу тему, прекращая строить из себя не пойми кого.

Ей хоть восемнадцать-то есть вообще?

Света вздыхает. Вздох был таким тяжким. Как будто её легкие работают с перебоями. Будто они отродясь не видели такого объема вдыхаемого кислорода.

— Сегодня. Юбилей. Двадцать уже стукнуло, — отвечает она скромно, чем огорошивает меня. С тоской смотрит на свои злосчастные баранки. — Я украла их не потому, что у меня сегодня день рождения, а на моем праздничном столе даже конь не валялся. Если честно, я даже не вспомнила бы о нем, если бы вы не спросили.

— А зачем же ты их украла?