– Он слишком ленив для этого, к тому же свои обязанности она выполняет хорошо и клиентам нравится.

В груди начинает покалывать. Неприятное чувство разливается, когда Олег хвалит другую. Нет! Хватит, Антонина! Мой внутренний голос, как назло, копирует слова матери. От этого еще неприятнее…

Нет, маму я очень люблю. Но порой ее опека меня душит. Видя ее взгляд, я каждый раз невольно вспоминаю о насилии. Мой психолог говорит, что стоит ее тоже привести.

Но мама отказывается. Утверждает, что та просто хочет вытащить из нашей семьи еще денег.

– О чем задумалась? – спрашивает Олег у лифта, пристально смотрит на меня. – Тось…

– Что? – опускаю взгляд, снова пугаюсь собственного спокойствия рядом с этим мужчиной.

– Если тебе вдруг станет страшно или некомфортно, ты говори сразу, хорошо?

Мне не нравятся его слова. Словно я какая-то прокаженная. А я хочу быть нормальной! Чтобы ко мне относились обычно!

До слез…

Двери лифта открываются, влетаю внутрь. Олег в замешательстве. Смотрит на меня пристально, изучающе. А меня посещает странная мысль…

Я бы хотела ему открыться. Вот всё выложить, как на духу. Хотя мы толком не знакомы. Десять лет не общались, да и до этого были чужими. Почему тогда мое сердце рядом с ним излечивается?

Меня бросает из одной эмоции в другую, словно крошечную лодочку, попавшую в двенадцатибалльный шторм по шкале Бофорта.

– Со мной все хорошо, – тихо произношу, – Олег Борисович…

– Ммм?

Странный у нас диалог получается.

– Не нужно со мной так себя вести, я в порядке. Мы уже договорились, что я ваша помощница. И что здесь у нас строго рабочие отношения…

– Понял тебя. Больше не буду надоедать со своей защитой, – усмехается.

Не надоедаешь…, но упрямые губы твердят иное.

– Спасибо.

– Погодите-ка! – слышу голос генерального. – О! Это вы. На обед собрались?

Егор заходит внутрь, встает с другой стороны от меня. Я между своими боссами. Как странно. Боже!

Кожа горит, покалывает. Что со мной?!

Двери закрываются, лифт трогается.

Молчим.

Я сверлю взглядом пол, как вдруг…

БАМ!

Слышится грохот и скрежет, лифт замирает, и гаснет свет…

– Блядь… – первое, что срывается с губ, когда гаснет свет, и лифт останавливается, издав последний предсмертный скрежет.

Современный бизнес-центр, мать его! Оборудованный по последнему слову техники! Нужно будет написать жалобу в центр эксплуатации офиса. Совсем, блядь, разленились!

– Пиздец, – голос брата раздается в темноте, – Тось, ты как? Не боишься замкнутого пространства?

Молчание.

– Тося? – рукой касаюсь ее пальцев. – Как ты?

Ее рука ледяная просто! От касания по телу проходит теплая волна. И сердце пропускает удар. Почему? Я никогда до этого так не реагировал на простое прикосновение.

Затем слышу тихий всхлип. Она явно пытается скрыть свой страх.

– Эй, – зову ее, – Тось! Ну, Тось!

Намеренно делаю голос веселым, чтобы сестричка не впала в панику. Она ведь цветочек у нас, который охранять нужно. Храбрится, конечно, и рычит, чтобы не выделяли ее.

Любит всего добиваться сама. Строгая! Всегда такая была.

Поразительно, как память подкидывает мне моменты из нашего общего прошлого, которые я забыл. Именно сейчас, когда она так близко. Льдинка.

Не умеет доверять, потому что ее разбили на осколки. А я хочу собрать их воедино и посмотреть, что за принцесса скрывается там, за завесой из боли и страха.

– Простите, – шепчет, – просто в такой кромешной тьме мне не по себе. Я сейчас успокоюсь, ничего страшного. Не беспокойтесь.

Все сама, сама. Такая маленькая, а уже вынуждена выживать и бороться. Стискиваю ее пальчики, девушка не вырывается. Лишь дрожит.