Но самым странным, иррациональным и даже пугающим было то, что он начал привыкать к этому маленькому засранцу.

В голове творился полный бардак: разум кричал, что будет лучше, чтобы мальчишка оказался не его, тогда моментально исчезнут все проблемы, он снова станет свободен, но в то же время в душе ковырялось сомнение – а что будет с ребёнком дальше?

Его отдадут в детский дом, куда же ещё.

Это словосочетание пугало Злобина с пелёнок; порой мать, в моменты злости, грозилась сдать его за провинности в интернат, и Влад всегда считал, что это самое худшее место на земле, что туда попадают только очень плохие дети, и жизнь там совсем не сахар. Сейчас он вырос и понимал, что попадают туда вовсе не плохие дети, а просто никому не нужные. Вот и этот мальчик, копающийся сейчас в своей переноске, выходит, совсем никому не нужен…

Тяжело вздохнув, нашёл на полу скомканную майку и надел как есть – не выворачивая с изнанки. Рассечённая бровь пульсировала и пекла, кажется, к утру расползётся знатная гематома. 

Вести себя тихо не имело смысла – малыш резвился вовсю, кажется, кто-то выспался и пребывал в отличном настроении, в отличие от новоиспечённого "папочки", который вообще уже забыл, что это такое – спать. 

- Весело тебе, да? Ну-ну, веселись, - проворчал себе под нос и сгрёб со стола пачку сигарет. 

Открыв створку окна, запустил в комнату московскую ночь. Несмотря на то, что был конец августа, в воздухе уже витал аромат грядущей осени.

Если он правильно посчитал, то день «икс» наступит послезавтра. Будут готовы результаты анализа, от которого зависит его судьба и судьба маленького мальчика, которому не повезло появиться у нерадивой мамаши и не менее безответственного отца, кто бы им в итоге ни был. Влад, не Влад – какая разница. Родители мальцу достались самые что ни на есть отстойные.

- И что мы будем с тобой делать, а? А если ты мой? – обратился в пустоту, ощущая острую потребность выговориться. – Ты сам подумай – я же раздолбай! У меня ничего нет, и бабка у тебя будет полоумная. Так что молись, дружок, чтобы отцом тебе оказался не я, - выдохнул в окно струйку дыма и повернулся, взглянув на переноску. Увиденное заставило подавиться остатками никотина.

Прокашлявшись, выбросил недокуренную сигарету на улицу и приземлился на корточки возле кресла: из-за салатовых бортиков на него смотрели весёлые голубые глаза, белобрысая макушка неуверенно покачивалась из стороны в сторону. 

- Ты что, на живот перевернулся? Сам?! Да ладно! Эй, парень, да ты меня разыгрываешь! 

Увиденное повергло Влада в шок. Первое достижение! Его охватила самая настоящая гордость, такое искреннее, ни с чем не сравнимое чувство. Как будто он сам только что достиг чего-то невозможного.

- Ну ты даёшь! Вот это да! А ну-ка, ещё разок, - Злобин поднялся и перевернул ребёнка обратно на спину. Мальчик покряхтел, потолкал крошечной ножкой о сбитую в кучу пелёнку и вуаля! – уже лежал снова на животе. – Ай, маладца! Дай пять! А давай ещё? – протянул руки, чтобы перевернуть обратно, но мальчик протестующе захныкал. – О'кей, понял, ты голодный и злой! Сейчас всё будет! 

На радостях схватил со стола жестяную банку со смесью и уже почти вышел из комнаты, как у двери его вдруг осенило…

Спешно вернулся обратно и стянул с кровати одеяло. Сложив в два слоя, расстелил на полу и аккуратно положил на него ребёнка.

- Вот, так-то лучше, а то ещё свалишься, ты же теперь шустрый малый. И смотри не убеги никуда, пока меня не будет! 

Тусовка за закрытой дверью зала была в самом разгаре - на смену року пришла какая-то дурацкая попса, но играла уже тихо, видимо, кто-то из соседей всё-таки успел пожаловаться. Слышался булькающий смех Марины и бессвязный лепет пьяного в дюпель Бабона.