«Я добралась, сбежала! я на Бали» – кричало ее эго – и счастье момента росло и множилось с каждой секундой пребывания.

Усталость проходила, мирно гудел двигатель такси, теплый ветер врывался внутрь машины, донося до Алены капли дождя. Она прислонилась спиной к кожаному сиденью, вздохнула, потянулась. Eй безумно повезло. Она была полной мисс Независимостью, потому нигде не приживалась надолго и не обзаводилась прочными связями. «То, что должно было случиться, случится» – рассуждала Алена. А то. Что уже случилось, можно исправить. Ну, или по крайней мере попробовать. В сущности, она не пыталась играть в прятки с жизнью, требовала, но и выполняла, хотела, но и давала, была улыбчивой, местами резковатой, местами мямлей, злилась и прощала. Одним словом была самой собой, ни под кого не подстраивалась, потому чаще всего была одна. Таких не любят. Они личности, а значит, они не нужны.

Еще в Москве, на прощальной вечеринке, она наслушалась много страшных и ужасных историй об обмане туристов. Ее пугали похищением, воровством, отравлением и даже терроризмом. Но Алена то, понимала, что на самом деле это была просто зависть. Она бросает грязный, наглый и безликий город. А они остаются в нем… никому, ни в какую эпоху, никогда не нравились свободные люди, лишь по одной причине: ими невозможно управлять. Потому всегда бок о бок с чьей-то свободой стояла чья-то ревность.

Прекрасной Балийской ночью, после нескольких часов ада в летящей по небу железной банке, она вытянув усталые ноги, распласталась на заднем сидении такси, впиваясь глазами в пролетающие мимо тусклые пейзажи и тени такого нового и загадочного для нее места. Утопая в мечтах, окрыленная победой прибытия, основываясь только на собственной интуиции, ее лицо было безмятежно красивым и спокойным. Вопреки всем рассказам, таксист оказался на удивление порядочным и веселым человеком. Всю дорогу он без умолку болтал на смеси нескольких языков, смеялся, задавал ей вопросы и сам же на них отвечал. Он отвез ее в лагерь на берегу океана, где проживали молодые и красивые ребята с бешеным запасом энергии и оптимизма.

Она так устала от безумного перелета, что просто рухнула в кровать, не замечая ни бриза, ни звезд, ни привлекательных серферов бродящих по лагерю с обнаженными торсами. Это состояние свободы и начала новой жизни, сама мысль, что все, что происходит с ней не прочно, и может по ее собственному желанию повернуться в любую сторону, все это сопровождалось чувством ожидания чего-то необыкновенного и радостного. Алена доползла до кровати и, успев прокрутить в голове лишь мысль о том, как же тепло и хорошо, немедленно провалилась в сон с полетами по бесконечным коридорам и встречами с какими-то неизвестными ей людьми, включая таксиста и девушек с последнего ряда самолета.

Проснулась она, разбуженная грохотом волн. Алена вышла на террасу и ахнула. Прямо под ее ногами бился о берег океан. В рассветном свете он был величественным, прекрасным, мирным. Она вдруг горько пожалела, что прожила свою жизнь до этого момента без него. Она с удовольствием протянула мысль о том как это океан станет ее домом, как она, возможно, покорит его, а он полюбит ее. Сама того не заметив, Алена оказалась на пляже. Справа в белой дымке, едва различимые в предрассветном небе, стояли два вулкана. В заливе слева, к берегу шла целая армия разноцветных лодок. Все они были таких необычных для рыбацких посудин цветов, что Алена залюбовалась. Розовые, фисташковые, бирюзовые, по цыплячьи желтые и ярко оранжевые. Вдруг среди них появился лидер, большая красная лодка вышла вперед, оставляя за собой волну, на большой скорости врезалась в берег. Точно как на пит стопе Формулы-1, к ней подбежали босоногие маленькие мужчины, и подняв ее на колеса, на большой скорости завезли в соломенный амбар. Началась разгрузка добычи, пойманной за ночь. Со дна поднимались тюки и ящики с рыбой, лобстерами и крабами.