Нет, не знает, что стало с другими.

Впрочем, ему рассказывали, что…

Что достигли родных берегов Неоптолем, Филоктет, Идоменей…

Что Агамемнон (но это, конечно, все знают) убит в день возвращения любовником своей жены…

Что преступление это не осталось не отмщённым – убийца Эгист убит Орестом, сыном убитого (вот с кого надо брать пример тебе, Телемах!)…

Так, а что ж с Одиссеем?

Об Одиссее Нестор ничего не знал, кроме того, что корабли его с полпути вернулись назад, но об этом – забегая вперёд – даже сам Одиссей ничего не расскажет… Так что было ли это?

Нестор советовал Телемаху не отлучаться надолго из дома – кто ведает, что придумают женихи? (Телемах ему рассказал об их бесчинствах.) И всё же непременно надо, так Нестор сказал, посетить Менелая. Он позже других до дома добрался. Менелай может знать что-нибудь об отце Телемаха.

Если готов Телемах отправиться к Менелаю сухим путём, Нестор даст колесницу.

Писистрат вместе с Телемахом поскачет – вдвоём и надёжнее, и веселее.

Между тем стало темнеть. Ментор (Афина) напомнил, что пора отрезать жертвенным быкам языки. Отре́зали языки, бросили их в огонь.

Нестор хотел гостей у себя во дворце поселить, но Ментор наотрез отказался. Пусть Телемах идёт во дворец, а ему, Ментору, удобнее на палубе. Надо гребцам поднять настроение, все они одного возраста с Телемахом, все по доброй воле плывут. Телемаху завтра дадут колесницу, а ему, Ментору, плыть к народу кавконов – есть у них долг перед ним, и пора возвращать.

С этими словами Ментор – на глазах у всех – превратился в орла.

И полетел.

Вряд ли в сторону корабля. Афина-Ментор-орёл задачу свою выполнила.

Конечно, рты все разинули, кто это видел.

Да уж, вымолвил Нестор наконец, будет путь тебе, сын Одиссея! Кто-то из бессмертных тебя ведёт. Сдаётся мне, это сама Афина Паллада. Обожала она твоего отца, никому другому так не помогала под Троей…

Обещал ей поутру корову пожертвовать – нерожавшую, с позолоченными рогами.

В сердце Телемаха утвердилась уверенность.

Удивительная история произошла с кораблевладельцем Ноемоном.

Идёт он в родной Итаке по улице, а навстречу ему Ментор как ни в чём не бывало.

Ноемон глазам не верит, стоит как вкопанный. Ему достоверно известно, что Ментор покинул Итаку, уплыл вместе с Телемахом в Пилос. Ноемон ещё в здравом уме: он прекрасно помнит, как приходил к нему просить корабль Телемах – был красноречив, убедителен, воодушевлён. Он гребцов набирал, все молодые, из лучших граждан Итаки. Можно ли не дать на хорошее дело, тем более когда предводителем будет у них сам Ментор? Предоставил корабль с радостью. И теперь вот вопрос: а кому?

Тот Ментор принимал корабль, можно сказать, из рук Ноемона; на глазах Ноемона давал указания молодым.

А этот? Этот Ментор ничего вообще не знает. Этот, который настоящий Ментор, которого можно руками потрогать, он друг Одиссея, воспитал Телемаха, но он явно не тот, который уплыл… Он здесь!

То был бог какой-то в облике Ментора – получается, так. Или кто?

Судьба корабля не безразлична Ноемону, хозяину. Решает спросить женихов. Они знать должны.

Ноемон мог бы так рассказать.

…Прихожу в дом Одиссеев, они во дворе состязаются – дротики, диск… Скоро пир будет у них, им весело… Антиной с Евримахом отдельно сидят, важные оба… Тут дело такое, им говорю, мне надо в Элиду, там у меня лошаки, кобылицы, я бы объездил здесь одного, только как привезти, раз корабль отдал? Скажите-ка мне, надолго ли в Пилос уплыл Телемах?.. А эти глазами моргают. Как уплыл Телемах? Быть не может! С кем, когда?.. Вижу, как побледнели… Дело тёмное… Уплыли с Ментором, им говорю, или с богом, который облик Ментора принял… Сказал и пошёл. С богами не шутят. Лучше не думать об этом. Ментор так Ментор. Уплыл так уплыл.