14. Глава 13. Разговор по душам и необычный спор

Я хотела окрикнуть дочку, попросить её пойти на горки или попрыгать, чтобы быть с ней рядом, но возглас так и застрял в моем горле, когда горячая большая ладонь крепко обхватила мою руку. И Динэш потянул меня в сторону выхода.

– Пойдем, я заметил там скамью, откуда её будет прекрасно видно, – произнес мужчина, когда я не сдвинулась с места.

Делать было нечего. И я, мысленно ущипнув себя за все места, отрезвляя, пошла рядом.

Усадив меня на деревянную скамейку, с которой из-за стекла и правда было отлично видно, как дочка лазает по резинкам вверх, чтобы потом спуститься с горки и всё повторить, Динэш сел рядом. Буквально в сантиметре от меня. Инстинктивно я сдвинулась дальше.

Однако Динэш не сел, как любят садиться многие мужчины, широко раздвинув ноги, будто у них там целая атомная бомба, которая и мешает сидеть нормально, а закинул ногу на ногу. И даже руки не забросил на спинку, исключая и «день рук», как я называла эту посадку, когда некоторые мужики так делали, а положил себе их на колено…

Плюсик ему в карму! Честное слово. Как же надоели эти «мачо», особенно утром в общественном транспорте, что раскидывали свои конечности в разные стороны. И плевать они хотели, что из-за этого рядом сидящим приходилось сдвигаться, ютиться по краям и терпеть их выходки. Они чувствовали, наверное, себя мужиками с большой буквы. А ещё такие очень любили залихватски «подкатывать» свои, видимо титановые, «шары». Подмигивали, одаряли запахом перегара или дешевых вонючих сигарет и предлагали познакомиться. Излучая свою «маскулинность» и «неотразимость»…

– Маш’ша, – вдруг обратился Динэш, и я вынырнула из воспоминаний, от которых до сих пор бросало в дрожь.

– Да?

– Ты меня боишься? – спросил прямо, глядя в глаза.

Замешкалась я лишь на долю секунды, а потом ответила честно:

– Нет.

– Но опасаешься?

– Да, – я не видела смысла юлить, кокетничать или тем более лгать. Надо сейчас расставить все точки над «i».

– Позволь поинтересоваться почему?

Переведя взгляд на дочку, начала говорить и мой голос не дрогнул:

– Вы…

– Прошу, обращайся ко мне на ты. Думаю, ты меня уже достаточно хорошо знаешь, чтобы тебя это не смущало.

Я утвердительно кивнула и продолжила свою мысль:

– Ты странный. Я не понимаю, что тобой движет поступать так: тратить на нас своё время. Почему ты так относишься к моей дочери. По-доброму. Даришь ей подарки. Соглашаешься на предложение ребёнка прийти поесть пирожков и при этом искренне радуешься проведенному с ней времени. Сегодня поехал с нами. Поскольку я этого не понимаю – меня это беспокоит.

– Ты волнуешься за дочь, – он кратко и точно сформулировал главную мысль.

– Да. А ещё она к тебе очень доброжелательно относится, – стеснение и странные эмоции испарились, когда я заговорила на такие важные темы, поэтому я сама посмотрела на него и спокойно выдержала испытующий, пронзительный взор необыкновенно синих с бирюзой глаз. – И меня это сильно беспокоит.

– Почему?

– Василиса не помнит своего отца. Мой муж ушёл, когда она была совсем маленькая, – также я решилась озвучить и ещё одну важную причину. – Он не приходит её навещать. Не дарит подарки. Не звонит. Я сказала ей правду, что он жив и ушёл от меня… Мне всегда казалось, моего внимания ей хватает. Что я даю ей достаточно любви, заботы, нежности. Думала, только для мальчишек важен отец. Но, когда появился ты, подарил ей подарок, который обещал. Пришел, как и говорил. Играл с ней…

От нахлынувших эмоций дыхание перехватило, омут синих глаз затягивал всё сильнее, и я была вынуждена сделать паузу и опустить взгляд.