Клаус не ответил и передал капитану карту сектора, на которой тщательно обозначил пути следования дозоров, все осмотренные деревни и хутора.

Он собирался дать несколько дополнительных пояснений, но собеседник прервал его:

– Не хочу вас обидеть, дружок, но каждый из методов, и, я думаю, ваш метод тоже, откровенно говоря, ортодоксален. Мне нужно закрепить то, что вы до сих пор достигли. И кстати, – добавил он после короткой паузы, – как насчет расквартирования?

Хайнц указал неопределенным и брезгливым жестом в направлении изб. Клаус пожал плечами и ответил сухо, что они привыкли ночевать в сараях.

В некотором замешательстве офицер заявил, что намерен немедленно собрать всю деревню, чтобы объявить о новом хозяине. Он быстро расстался с Хайнцем и Клаусом, чтобы отдать распоряжения. Манфред находился рядом во время этой короткой беседы и наблюдал за солдатами, которые передвигались будто у казарм Потсдама в воскресное утро!

Затем жители деревни вышли из домов и столпились на пустом пространстве, освобожденном для них солдатами.

На мгновение Клаус пожелал всем сердцем объявления часовыми тревоги, чтобы прекратилась наконец эта глупая комедия. Его желание тотчас осуществилось. Прозвучал взрыв, и в ту же секунду солдаты залегли, а крестьяне вернулись по домам. Что касается офицера, то он исчез с такой быстротой, будто, как показалось Манфреду, испарился.

Виной всему, естественно, был один из братьев Ленгсфельд. Пехотный унтер, заметив его трехдневную щетину, заставил его стоять навытяжку с руками по швам, а затем отжаться на руках двадцать пять раз. Вольфганг, переполненный яростью, смотрел на унтера и взорвал одну из своих маленьких коробок с взрывчаткой в пяти метрах от собственных ног.

Его брат между тем поспешил предупредить Клауса, кто устроил инцидент… как вдруг соизволил появиться гордый офицер.

Егеря построились по взводам для выступления из деревни. Им решительно нечего было делать в деревне Миликонец, и каждый из них смутно чувствовал, что вся эта неразбериха устроена для того, чтобы он скорее убрался отсюда.

Они прошли через лагерь, брошенный партизанами. Никто из них сюда не возвращался. Коммандос использовали для собственного обустройства то, что осталось от землянки, подорванной гранатой.

С наступлением ночи егеря добрались до селения Ревны.

Клаус, Манфред, Хайнц и Гюнтер застали Ханса Фертера за обедом. Тот передал им сначала комплименты Генштаба, сообщил последние новости с фронта, затем предложил им девочек, что было охотно принято.

Яковлев и его люди устроились в своем старом лагере на другом берегу Десны. За зиму землянки обветшали, для их восстановления потребовались топоры и лопаты. Дозорная служба вновь обеспечила связь с соседними деревнями, вербовку новых партизан и постоянный контроль за работой подпольных партийных ячеек, которые добывали для Гайкина важную, по его мнению, разведывательную информацию.

Люди чувствовали себя несколько дезориентированными и сбитыми с толку. Приход Мити принес им некоторое облегчение. В новой форме, как настоящий солдат Красной армии, он к тому же с гордостью объявил, что принес важные новости.

Это произвело впечатление.

Мартовская встреча под Черниговом собрала военных и политических руководителей партизанских отрядов, действовавших в Белоруссии (в районе на стыке Белорусской ССР (Гомельская область), РСФСР (Брянская область) и Украинской ССР (Черниговская и Сумская области). – Ред.). По согласованию с московским ЦК были приняты масштабные решения по восстановлению военной и гражданской власти Советов в освобожденных партизанами деревнях и селах и по организации подпольной деятельности в оккупированных городах. Договорились о целой серии боевых операций. Партизаны должны были получить в качестве усиления большое количество армейских парашютистов, технических средств и специально обученных солдат.