Линн забралась под одеяло рядом с ней. Это показалось ей абсолютно естественным. Они же были близкими подругами и, казалось, только вчера расстались, пусть и прошло по меньшей мере лет восемь с тех пор, как их общение прервалось, когда Линн угодила в тюрьму.

– Значит, вы подверглись нападению нацистов несколько дней назад? И поэтому ты здесь? – спросила она и посмотрела на Ильву. Рана на ее голове уже начала заживать. Еле заметный синяк еще виднелся вокруг одного глаза. Ильва смутилась и вздрогнула. Кивнула.

– Все произошло в четверг. У нас была акция на базе нацистов в Тюресё. Там у них типография, сервера, снаряжение, – подтвердила она и прижалась ближе к Линн. – Они устроили нам засаду. Эзги, молодую девушку, чуть не забили насмерть. Она сейчас в реанимации.

– Я слышала об этом. Боялась, что это была ты или кто-то другой из «стариков», – сказала Линн и взяла Ильву за руку. – Но это все равно ужасно. Нацистам удалось хакнуть ваши мобильники или компьютеры?

– Я проверяла наше оборудование, но причин так думать нет. Защита, похоже, работала нормально. Кроме того, мы стараемся избегать контактов с помощью электронных средств связи и встречаемся лично, когда планируем акции, – ответила Ильва и, пожевав немного бутерброд с сыром – Линн поставила тарелку с закуской на край дивана, – продолжила: – Фредрик, ты его не знаешь, подозревал, что СЭПО слушает его, поэтому мы были крайне осторожными.

Она сделала паузу и добавила:

– Но проблема не в нем. Он знает, как ему действовать, чтобы защитить себя. Меня беспокоит кое-кто другой. Новый парень. Антон. Он с нами уже более полугода. Очень приятный. Умный.

Ильва колебалась. Линн вовсе не обязательно было знать, что именно она привела его в группу после того, как летом между ними возникли близкие отношения. Поскольку иначе она выглядела бы наивной дурочкой. Кроме того, они давно расстались.

– Я не знаю его? – спросила Линн.

– Нет. Если бы мы не попали в ловушку в четверг, я никогда не пришла бы сюда. Но ты, пожалуй, единственный человек, кто может мне помочь, – ответила Ильва, тщательно взвешивая каждое слово. – У меня нет ничего конкретного. Но что-то мне не нравится. Антон проявлял излишнее любопытство. Задавал вопросы о старых акциях, которые мы проводили в других отделениях. Казался чересчур заинтересованным. Настолько идейным, что это почти выглядело притворством.

Она опять сделала паузу и добавила:

– Кроме того, он возомнил себя лидером. Пусть его никто не назначал.

Ей внезапно стало не по себе. А вдруг на самом деле она начала подозревать его только из того, что он бросил ее ради Эзги. Пусть, по ее мнению, она сама давно смирилась с этим. Сейчас от ее недавней уверенности не осталось и следа. Антон изменился после того, как примерно месяц назад Эзги его отшила и сошлась с Фредриком – человеком, завербовавшим ее парой месяцев ранее.

«Такая вот история», – подумала она и сказала:

– Антон говорит правильные вещи. Хотя и не искренне. Но я не знаю, может быть, у меня паранойя, и я слишком придираюсь к нему после случившегося.

Линн обняла Ильву. Ей не составило труда понять, что та имела в виду. Понятие лидера было несовместимо с анархизмом, в который они обе верили. Особенно когда речь шла о самопровозглашенном лидере, к тому же новичке в их компании и мужчине. Такого не могло существовать в антииерархическом движении.

Но означало ли это, что именно он предал группу?

Ильва скосилась на Линн. Она истолковала ее молчание как сомнение в том, хочет ли она и сможет ли помочь. Она положила голову ей на плечо.