На поле, тарахтя бензиновыми моторами, ползли танки, раскрашенные желто-зелено-коричневыми разводами. За ними, прижимаясь к боевым машинам сколь можно теснее, нестройно двигалась пехота – до тысячи румынских крестьян, одетых в мундиры песочного цвета и смешные каски, смахивающие на деревенские миски для простокваши. Перед боем офицеры разъяснили рядовым, что земли между реками Прут и Днестр есть древняя Транснистрия, исконно румынская территория, вероломно захваченная северными варварами из России. Ее нужно вернуть королевству Румыния, навсегда покончив с безбожным еврейско-большевистским режимом.

– Люда, в окоп! – крикнул Макаров, хватая свою снайперскую винтовку. – Минут через десять они выйдут на линию огня.

– Слушаюсь, товарищ командир!

Они стояли в окопе, положив «трехлинейки» на бруствер, и ждали. Солнце клонилось к западу. Температура воздуха не сильно отличалась от рекомендованной для идеальной стрельбы – 20 градусов тепла по Цельсию. Слабый ветерок налетал порывами и дул снайперам в затылок. Следовательно, их пулям помех не будет, они полетят дальше и выше. Павличенко рукой еще раз проверила положение хомутика на прицельной планке: он находился на цифре «6». Именно на 600 метров они с Макаровым договорились подпустить врага. Это поворот дороги, и до него наступающим осталось совсем немного.

Только тут не выдержали нервы у наших пулеметчиков.

Во второй роте уцелел лишь один станковый «максим», но в первой и третьей ротах их батальона пулеметы пребывали в исправности. Кроме того, заработали ручные пулеметы Дягтерева, установленные на сошки. Вслед за громким треском пулеметных очередей, напоминающих собачий лай, раздалось басовито-внушительное: «В-вах! В-вах! В-вах!» Так вступила в бой полковая батарея 45-мм противотанковых пушек. Правда, из шести орудий, положенных ей по штату, до Татарбунары добрались пять, однако действовали они отлично и выпускали до десяти снарядов в минуту.

Под огненным дождем вражеская пехота сначала бросилась вперед, потом залегла. Танки начали маневрировать, ведя огонь из пушек и пулеметов. Одно желто-зелено-коричневое чудовище очутилось прямо напротив Людмилы. Расстояние сокращалось крайне медленно. Но вскоре она смогла рассмотреть ряды крупных заклепок на передней части корпуса, прямоугольные ребра башни, также проклепанные с двух сторон, одну фару под башней посредине и антенну сбоку, короткий ствол 37-мм пушки, пулемет в башне, еще один пулемет в шаровой опоре в лобовом листе подбашенного корпуса слева, где сидел стрелок-радист. Справа виднелся прямоугольный броневой щиток размером 390×90 мм со смотровым окном, изрядно помятый. За ним находился механик-водитель.

Была у них в Снайперской школе игра. Она называлась «Донышко». Практиковал ее неугомонный Потапов. Они иногда выезжали в пригород, чтобы устроить занятие по предмету «Приемы маскировки». Курсанты расстилали скатерть на поляне, ставили бутылки с лимонадом и какую-нибудь снедь. Старший инструктор читал им лекцию и демонстрировал на живой природе, как надо прятаться. Когда бутылки пустели, он брал одну, укреплял ее в рогатине боком и горлышком вперед и относил мишень метров на тридцать-сорок. Затем предлагал выбить в ней дно. При удачном выстреле пуля проходила в горловину бутылки, не касаясь ее боков, достигала дна и разбивала его. Стеклянный сосуд при этом оставался невредимым.

Первую бутылку обычно выбивал сам «Потапыч». Затем он передавал винтовку лучшему из учеников, и тогда начиналось соревнование в меткости и сноровке. Павличенко не сразу решилась участвовать в нем. Во-первых, стрелять приходилось с колена, то есть опираясь коленом правой ноги в землю и сидя на каблуке. Во-вторых, удерживать ружье с помощью ремня, который пропускался под согнутый локоть левой руки. Ею стрелок опирался в левое колено и держал цевье винтовки, сдвинув кисть ближе к дульному срезу. Все это требовало силы, устойчивости, хорошего баланса.