– Здорово! – в восхищении воскликнул Моржик. – Какие они все красивые!

– Да, это красиво, – кивнул головой Потапов.

Ответ мальчика пришелся по душе старшему инструктору. Пожалуй, из сына Людмилы Павличенко вырастет такой же, как его родительница, человек, внимательный к окружающему миру, ценитель совершенных по своему устройству изобретений, добросовестный и старательный. Хотя, может быть, и не снайпер вовсе, а, например… художник.

Александр Владимирович достал из шкафа винтовку Мосина с оптическим прицелом, а из сейфа – три патрона с легкой пулей образца 1908 года. Дистанция от огневого рубежа до мишеней в здешнем тире не превышала ста метров, и эта пуля вполне годилась для показательной стрельбы, да и стоила к тому же недорого. Такие боеприпасы школа имела в избытке.

Многое мог бы рассказать Моржику Потапов о позиции стрелка, устройстве винтовки, прицеливании и полете пули. Но решил этого не делать. Пусть подросток воспримет выстрел как некое волшебное и удивительное действо. Старший инструктор, установив ружье на упор и наведя его на мишень, просто поставил Ростислава у винтовки так, как предписывали правила ведения огня «по-пулеметному»: ствол – на подставке, левая рука придерживает приклад у правого плеча, кисть правой руки лежит на шейке приклада, указательный палец – на спусковом крючке. Моржик заглянул в окуляр прицела ПЕ. Там голова черного силуэта находилась точно между тремя прицельными нитями.

– Задержи дыхание. Нажимай на спуск, – тихо сказал Потапов.

От хлесткого звука выстрела подросток вздрогнул, но пуля уже шла к цели и проткнула бумажную мишень именно там, куда направил ее «Потапыч».

Потом Александр Владимирович снял с деревянного манекена и подарил Ростиславу бумажный лист с черной поясной фигурой, пробитой в середине головы, в левом плече и сбоку от него. В третий раз мальчик прицеливался сам и, конечно, промахнулся. Кроме того, Потапов разрешил Моржику взять на память три отстрелянные гильзы, а Людмила показала сыну, как в них свистеть.

Сопровождаемые таким молодецким посвистом, они отправились в кабинет старшего инструктора пить чай с сушками. Павличенко выложила на стол еще и кулек с шоколадными конфетами, и коробку папирос «Герцеговина-Флор», которую позаимствовала из отцовского наркомовского пайка. Потапов не употреблял спиртного, но любил сладкое, это все знали. Постоянно курить будущим снайперам «Потапыч» тоже не советовал, но сам баловался иногда дорогим высококачественным табаком.

С удовольствием вдыхая ароматный дымок, Александр Владимирович слушал рассказ Людмилы, которая разливала по чашкам крепкую заварку из фаянсового чайничка и потом добавляла кипяток. Она говорила, что учеба в университете скоро закончится, ей осталось написать дипломную работу и сдать государственные экзамены по марксизму-ленинизму, истории Украины и России. Затем она получит распределение на работу и скорее всего станет учительницей в школе, будет преподавать историю. Она влюблена в свой предмет и постарается заинтересовать им учащихся.

– А пока мама едет в Одессу, – важно вмешался в разговор взрослых Моржик, играя с гильзами на столе.

– В Одессу? – переспросил Потапов. – На Южный фронт, значит?

– На фронт? – она взглянула на учителя удивленно.

– Есть у меня племянник, – сказал старший инструктор задумчиво. – Он служит в штабе 25-й Чапаевской стрелковой дивизии, который располагается в городе Болград, недалеко от реки Прут… Три дня назад приезжал в Киев в командировку и жаловался, что румыны и немцы совсем обнаглели. Их «мессершмитты» и «юнкерсы» летают прямо над нашей границей. За рекой, бывает, видны большие скопления передвигающихся войск, танки и артиллерийские парки.