В нарисованный собственным воображением образ совершенно не вписывался тот факт, что Денис, кажется, отец-одиночка, и я изо всех сил пыталась натянуть сову на глобус. Допустим, женился рано по залёту, а мама Вовы умерла после родов или чуть позже, в результате какого-нибудь несчастного случая…

Я так задумалась, что совсем не смотрела под ноги — и в полной мере поплатилась за это, поскользнувшись на влажном линолеуме и полетев задницей на пол. Ещё и умудрилась упасть прямиком на коробку с конфетами, позорище!

— Осторожнее, Лара! — воскликнул Денис, поворачиваясь, и подал мне руку. Схватил за ладонь и помог подняться, из-за чего я оказалась прижата практически вплотную к его голому торсу. — Я ведь ещё не закончил убираться, а этот старый пол скользкий и без воды…

Голова кружилась, но вовсе не от падения, и я, насилу удерживая шаловливые руки, которые так и тянуло потрогать скульптурные кубики на мужском прессе, брякнула:

— Вы что-то печёте, что ли? Я чувствую запах…

— Почти, — засмеялся Денис. — Я же с работы только что, даже душ ещё не принимал. А работаю я в пекарне, булки всякие вкусные пеку.

Вот-те раз! Том Круз — булочник.

— Удивительно, что у вас совсем нет лишнего веса, — я опустила глаза, вновь залипнув на теле соседа. Он по-прежнему сжимал мою ладонь, и от этого мне было одновременно и лучше, и хуже. Лучше — потому что иначе я бы точно дотронулась до Дениса, а хуже — потому что так я чувствовала его близость острее.

— Так я ведь их пеку, а не ем, — вновь улыбнулся парень, продемонстрировав идеально ровные и белые зубы. — Впрочем, ем тоже, но не целыми противнями. И в целом я больше по обычному хлебу, а не по сладким булкам, как и сын. Он свежеиспечённый хлебушек обожает, но у нас тут, к сожалению, что-то не так с духовкой — я позавчера пробовал испечь хлеб, низ пригорел, а середина не пропеклась. Вовка расстроился.

О Господи, он ещё и хлеб печь умеет…

— Можете пользоваться моей духовкой, — опять сказала я какую-то лютую дичь. — Мы с Агатой будем не против. Всё равно без дела простаивает. Я, в отличие от вас, так себе кулинар.

— Ну, я тоже не шеф, — улыбка соседа стала шире, и я почувствовала, что ещё немного — и у меня на самом деле потекут слюни. — Повар четвёртого разряда. Шеф — следующий этап.

Боже, боже, ну и парень. И внешность Тома Круза, и готовит отлично, и сына один воспитывает, и пахнет потрясающе.

— Может, вы ещё и шить умеете, а? — спросила я, особенно остро чувствуя собственное несовершенство, ибо сама тот ещё рукожоп.

— Шить — нет, — покачал головой Денис, и я почти вздохнула с облегчением, но оказалось — рано. — Пуговицу могу пришить, дырку заштопать, джинсы укоротить. Но чтобы что-то прям сшить — это нет.

Вот так тебе, Лара! Не зря родители бывшего мужа тебя не любили. Какой-то Аполлон — и тот умеет больше.

— Простите, — Денис вдруг выпустил мою руку, и я чуть не запротестовала. — Я продолжу уборку, пожалуй. А вы пройдите на кухню, там чисто. Пять минут, и я приду, попьём чаю за знакомство.

— Да не с чем теперь, — вздохнула я, посмотрев на раздавленную моей пятой точкой коробку. — Конфеты почили смертью храбрых.

— Ничего страшного, — Денис наклонился, и у меня почти перед носом оказалась его идеальная крепкая шея, чуть влажная мускулистая спина и затылок, на котором совсем по-мальчишески торчала прядь тёмных мягких волос. — Я смогу их реанимировать.

— Как? — не поняла я, таращась на соседа и ощущая, как взволнованно колотится сердце. Гормоны сегодня будто взбесились, давненько я ничего подобного не чувствовала…