Торговка, что стояла за прилавком, дородная тетка лет сорока, едва приметив парня, тут же принялась расхваливать свой товар. Слушая ее вполуха, Елисей не спеша перебирал товар. Потом, вздохнув, отодвинул очередную шаль и, покачав головой, вздохнул:

– Цвета не те. Да и качество так себе. Слабый шелк, – заявил он, припомнив шаль, которую видел у бабки Степаниды.

– Да ты шо такое несешь?! – завопила торговка на весь базар. – Ой, люди добрые, вы гляньте на него, шелк ему слабый. Да ты его видел, голь перекатная?

– Рот закрой, – рыкнул Елисей так, что тетка поперхнулась на полуслове. – Есть добрый товар, так показывай, а нет, так я дальше пойду.

– А деньги-то у тебя есть? – нашлась торговка.

– За то не беспокойся. Без денег я б и смотреть не стал, – отмахнулся парень. – Так есть добрый товар?

– Есть, – вздохнула тетка явно нехотя.

Достав из-под прилавка корзину, она принялась вытаскивать из нее узлы с шалями. Вот это был настоящий товар. Быстро выбрав подходящую по расцветке, Елисей отложил ее в сторону и, посмотрев торговке в глаза, коротко спросил:

– Сколько?

– Пять рублев, – мстительно усмехнулась бабища.

– И как тебя еще с базара не погнали? – иронично поинтересовался парень. – Ты, уважаемая, или дело делай, или веселись. А вместе оно как-то у тебя плохо получается. Так сколько?

– Три, – насупившись, буркнула торговка.

– Рупь с полтиной. Да и то дорого, – усмехнулся Елисей, начиная торг.

– Да ты бога-то побойся! – тут же завелась бабища. – Это где ж видано, чтоб така вещь и за таку цену?! Десять копеек скину.

– Рупь шестьдесят, – сделал свой ход Елисей, мысленно потешаясь над ней.

Уж больно физиономия у тетки была обиженной, когда он отказался брать то, что было разложено на прилавке.

– Два рубля восемьдесят копеек.

– Рубль семьдесят.

Сошлись они на цене в рубль девяносто. Вот тут Елисей встал насмерть. Оплатив покупку, парень аккуратно свернул шаль и, убрав ее под черкеску, вдруг вспомнил, что есть еще одна женщина, которой он просто обязан сделать подарок. Особенно после такой ночи. Дарить ей украшения глупо. Она живет в семье ювелира и отлично знает им цену. А покупать что-то очень дорогое он просто не может себе позволить. Дешевкой же отделываться будет неправильно.

Тут задумчивый взгляд парня остановился на другой шали, и он, чуть усмехнувшись, спросил:

– А эта сколько?

– Да сколько ж у тебя баб? – фыркнула торговка, но посмотрев на него, обреченно махнула рукой. – Бери так же. Уж больно ты зол, когда торгуешься. Ажно жуть берет.

Вот такого ответа Елисей не ожидал. Да, торговался он отчаянно, цепляясь за каждую копейку, как утопающий за соломинку, но узнать, что при этом он еще и злится, парень не ожидал. Быстро расплатившись, он так же убрал покупку за пазуху и уже развернулся к выходу, когда в соседнем ряду раздался отчаянный женский крик:

– Ограбили-и!

– Вот только этого не хватало, – проворчал парень, быстро осматриваясь.

– Вона оне, упыри энти, – завопила торговка шалями.

Елисей моментально развернулся в сторону, куда она указывала, и приметил трех молодых мужиков, шустро убегавших в сторону задней части базара.

– Что там? – быстро спросил Елисей у торговки.

– Так овраг будет. За складами сразу, – быстро пояснила та.

«Понятно, – подумал парень. – Пути отхода у них давно подобраны. Похоже, и догонять бесполезно».

– А в овраге том ручей бежит. Не шибко большой, но быстрый. Так что бежать им только по берегу, – между тем добавила торговка. – Давно такого не было.

– Так это не местные? – удивился Елисей.

– Да господь с тобой. Наших-то давно всех вывели. А вот такие, залетные, бывают.