Дед Опонас, едва узнав, что Елисей решил оставить сына у деда, тут же взял старого князя в оборот и начал приучать мальчонку к седлу. Выбрав ему уже старого, но еще бодрого мерина, Опонас научил ребенка обращаться с животным, приспособив для этого пару высоких крепких лавок. Руслан даже пытался сам седлать мерина, но пока силенок не хватало высоко поднять специально сделанное для него седло.

Умный мерин, словно понимая, что от него требуется, терпеливо сносил все ошибки мальчика, иногда даже помогая ему. Так, к примеру, стоило только ему увидеть Руслана с уздечкой, как он наклонял голову, давая ребенку надеть ее на себя. Увидев эту картину в первый раз, Елисей только крякнул от удивления. В его понятии для роли воспитателя в подобном случае лучше всего подошла бы старая кобыла, но Опонас явно знал, что делал.

От грустных мыслей парня оторвал Андрей. Присев рядом, он с интересом посмотрел на разобранный пистолет и, еле слышно вздохнув, спросил:

– Что с добычей делать станем?

– А там есть что-то интересное? – иронично хмыкнул Елисей.

– Пара кинжалов кубачинских мастеров и три коня. Кони молодые. Крепкие. Сразу видно, что добычей взяли.

– С чего так решил? – не понял Елисей.

– С клеймом они. Горцы и бандиты клейма не ставят.

– Аргумент, – подумав, кивнул парень. – Но все равно лучше продать. На те деньги лучше других купим. Из Тифлиса пригоню, ежели надо будет.

– Опасаешься чего? – подобрался Андрей.

– Не хочу, чтобы школу с какой грязной историей связали. Как говорится, ложечки найдутся, а осадочек останется, – усмехнулся Елисей.

В ответ Андрей только понимающе усмехнулся. Этот анекдот давно уже был в школе известен. Именно из таких соображений Елисей и требовал продавать все взятое трофеем в бою. Кроме особо ценного оружия. В школе уже собралась целая коллекция всякого оружия самых разных образцов. От фитильного мушкета, который они откопали в брошенном сарае, до сабли карабелы, непонятно какими путями оказавшейся в этих местах.

Вся эта коллекция была развешана на стенах казармы, где обитали мальчишки. Назвать эти помещения казармой было неправильно, но название прижилось, и потому Елисей не стал его оспаривать. Дав ребятам передохнуть и привести оружие в порядок, он поднял свою команду и, приказав провериться на погремушку, повел ребят дальше.

Утром, едва рассвело, группа вошла в ворота крепости.

Отправив парней отмываться и отдыхать, Елисей отправился в комендатуру. Докладывать о проделанной работе. Майор Милютин, едва завидев парня, жестом указал ему на стул и, закуривая, с усмешкой проворчал:

– Похоже, спрашивать, как все прошло, бессмысленно. Всех положили?

– Всех, – коротко кивнул Елисей.

– Потери?

– Не имею.

– Это весьма отрадно. Тогда скажи. Ежели вздумаешь школу свою куда перевести или, не приведи господи, вообще закрыть, сколько пластунов в крепости останется?

– С чего бы мне ее закрывать? – удивился парень.

– А то я не помню и не понимаю, чего ты выжидаешь, – хмыкнул комендант.

– Тимофеев пока молчит, да все делами отговаривается, – зло выдохнул парень.

– А ты не спеши. Такие дела с кондачка не решаются, – осадил его комендант. – Сам говорил, тут нужно точно знать, чтобы дров не наломать. А он про обещание свое помнит. Я точно знаю, – вдруг заверил он.

– Это откуда, позвольте узнать? – насторожился Елисей.

– Сам писал, – вздохнул майор. – Боится, что ты сорвешься в столицу и решишь сам все сделать. Поверь, работа идет. Так что потерпи покуда. Ему и так сложно. Сам он здесь сидит, а дознание нужно там вести.