Усадьба, окруженная высоким забором, выглядела словно пряничный домик. Это настолько диссонировало с обычной архитектурой нынешнего времени, что Елисей, увидев эту картинку, тихо присвистнул от удивления. Что-то подобное легко можно увидеть где-нибудь в Голландии или Германии, но не тут. На Руси этого времени строили капитально. Можно сказать, монументально, и в архитектуре присутствовали совершенно иные мотивы.

Подпоручик, сопровождавший парня и являвшийся офицером по улаживанию всяческих скользких вопросов, понимающе усмехнулся и, пожав плечами, проворчал:

– Похоже, хозяин этого домика оригиналом слыл.

– Скорее поклонником всего европейского, – проворчал парень в ответ. – Ладно. Работать надо, – добавил он, опуская бинокль. – Мальчики, коней оставить и пробежаться вокруг этой красоты. Ищите все, что может быть выходом из потайного хода или похожее на него. Подпоручик, вы с казаками организуете внешнее кольцо оцепления. Никого не впускать и не выпускать.

– Бивак разобьем вон в той рощице, – кивнув, указал подпоручик на ближайшие заросли.

– Нет. Бивак вы поставите вон там, – указал Елисей в другую сторону.

– Это еще почему? – возмутился офицер.

– Потому что засевшие в усадьбе сами бы использовали эту рощу для лагеря и наблюдения, а значит, за ней могут присматривать. А вот там слишком далеко, и смотреть в ту сторону никто не станет, – терпеливо пояснил парень.

– Но если потребуется помощь, то мы можем не успеть, – уперся офицер.

– Если нам потребуется помощь, значит, вы в любом случае не успели, – фыркнул Елисей, и уже спешившиеся мальчишки понимающе усмехнулись. Но усмешки эти больше всего напоминали оскалы.

Казаки забрали коней, и команда пластунов растворилась в придорожном подлеске. Мальчишки отправились осматривать прилегающую к усадьбе территорию, а Елисей, выбрав подходящее дерево, начал готовиться к долгому наблюдению. Раздевшись до исподнего, он достал из вещмешка лохматый комбинезон и, переодевшись, сунул мешок под ближайший куст. Накинув поверх комбинезона ремни портупеи, он проверил оружие и взобрался на дерево.

Устроившись поудобнее, он достал из футляра бинокль и навел прибор на двор усадьбы. Через два часа уже знал в лицо всех обитателей усадьбы. Во всяком случае, всех тех, кого Морозов обозначил как каторжников. На самом подворье жизнь текла своим чередом. Возились в пыли куры, лохматый кобель бессовестно дрых, высунув морду из конуры, а где-то на заднем дворе повизгивали свиньи.

– Пастораль, мать вашу, – проворчал парень, тяжело вздыхая. – Ну, и где хозяин всего этого роскошества?

Словно в ответ на его слова, окно на втором этаже дома открылось, и высунувшийся из него мужчина кого-то громко окликнул. Кого именно, Елисей из-за расстояния и легкого ветерка не разобрал. Но один из каторжников, сорвавшись с места, бегом скрылся в доме. Минут через пятнадцать он снова выскочил на крыльцо и, оглядевшись, поспешил куда-то в сторону хозяйственных построек.

В третий раз Елисей увидел его уже верхом. Мужик оседлал крупного мышастого мерина и, ни с кем не переговариваясь, направил его к воротам.

«Да ты никак в поход собрался, – хищно усмехнулся парень. – Ну, надеюсь, подпоручик ушами не хлопает, и очень скоро у нас будет толковый „язык“».

Мужик выехал на дорогу и направил коня к городу. Проводив его взглядом, Елисей снова перевел бинокль на усадьбу. Ворота за уехавшим закрыли, и все вернулось на круги своя.

«Так. А ведь этот посыльный мог и ненадолго уехать. Значит, времени у нас совсем мало».