– Что встала! Иголку в руки и зашивать! Сама продрала, сама и исправляй, а я не нанималась!

Мелкий ноябрьский дождь сеет за окном, но в доме тепло, и тихонько зудит лампа у просиженного зелёного дивана. Поблёскивает иголка, но получается ужасно: там стежок слишком велик, тут пропущена нитка, грубая штопка морщит. Женщина, подойдя, вглядывается и наотмашь бьёт девочку по щеке.

– Специально портишь, думаешь, мать исправит? Быстро распустила и сделала нормально!

И снова в комнате покой и мягкий шорох дождя за окном. Лара на кухне лязгает посудой и зло бурчит по нос. Нитти только так и зовёт её про себя: Лара. Потому что настоящая Мама у Нитти внутри, приходит беззвучными, как лёт снежинок, шагами, кладёт прохладную руку на горящую щеку, прижимает дочкину голову к груди, покрытой пуховым бабушкиным платком. От Мамы пахнет корицей и немножко жареной курицей, Мама шепчет: «Прости, доченька», хотя ни в чем не виновата. Целует мокрые глаза, вытирает слёзы, вздыхает, уходит вглубь. В круг света вступает Хозяюшка. Улыбается ободряюще, ловко и быстро штопает Ниттиными руками. Пальцы на ногах совсем согрелись, подступает дремота. Сквозь зевок налетает воспоминание: сумерки, улица, школа за углом. Трое одноклассников окружили, пинают ногами в портфель, орут: «Придурошная!» Дальше будет толчок в спину, скольжение на полурастаявшем льду и горький холод в ободранных ладонях и коленках… Нет! Нитти зажмуривается. Пускай всё было не так! Вот пришли её Братья-близнецы. Раз! – и обидчики летят на землю, в чавкающее крошево грязи и талого снега. Два! – взблёскивают мечи, как лучи солнца.

– Убить или пощадить? – спрашивают Братья, и Нитти нарочно молчит, в упор глядит в испуганные, молящие глаза обидчиков. Секунды падают, важные, как капли жидкого серебра.

– Пощадить. Пускай убираются.

Братья с лязгом вкладывают мечи в ножны, а одноклассники, подвывая, копошатся в слякоти, режут руки осколками льда. Хозяюшка деликатно покашливает, и Нитти открывает глаза, чтобы закончить работу.

Лара гремит кастрюлями, сперва зло, потом тише, мягче. Выходит, проверяет штопку и неловко треплет дочку по плечу. Стыдно за пощёчину. Но девочке нельзя расти лентяйкой и дармоедкой. Жизнь лёгкой не бывает, пускай привыкает.

– Ну вот, умеешь, когда захочешь. Давай-ка мой руки и на кухню, у нас сегодня по котлетке.

Хозяюшка, вернув швейную шкатулку в шкаф, убегает. У неё много дел: собрать обиды, чернильными репейниками затаившиеся по углам, и выбросить из Ниттиной души вон. Помочь молчаливому Защитнику залатать дыры, проделанные ночными кошмарами в стенах Ниттиного облачного замка, напечь пирогов Братьям, принцам-разбойникам. Хозяюшка всё может. Только обнимать не умеет и всегда молчит.

На обед у Лары пюре и котлета. Нитти отделяет мелкие кусочки мяса и смешивает с картошкой – так надольше вкуса хватит. За окном уже черно, в раковине громоздится посуда, но мыть её будет приятно, потому что Лара у телевизора будет шить юбку, заказанную соседкой, а к Нитти придёт Учитель и расскажет историю. Тихий голос в голове. Учитель говорит: «Умница моя, молодец».

Ниттина тайная семья всегда на её стороне. Достаточно остаться одной, чтобы не быть одинокой.

Братья-близнецы, разделившие с Нитти тысячи приключений, ушли, когда девочка выросла. Потянулись за северными туманами к дальним морям. Зато Хозяюшка вошла в полную силу, освоила готовку и каждую неделю пекла печенье: рисовое или хрупкие коричные звёздочки, или ореховые ёжики. После девятого класса Нитти пошла в техникум на швею, много шила на заказ, потому что Лара всё чаще бывала пьяна. Под мухой женщина злилась и кричала, но Дядя, появившийся у Нитти не так давно, знал, как окоротить пьяницу.